Во время русско-турецкой войны 1806-1812 годов случился один казус. Офицер российской армии Иван Котляревский был отправлен агитировать задунайских казаков, чтобы те бросили службу у турецкого султана и вернулись на службу царю. Узнав, что перед ними сам автор «Энеиды», казаки тут же пригласили Ивана Петровича… в кошевые атаманы!

Иван Петрович Котляревский родился в 1769 году в семье канцеляриста полтавского магистрата. В 19 лет, не окончив семинарию и будучи единственным кормильцем в семье, он идет служить канцеляристом в Новороссийскую канцелярию. Но чиновничья служба тяготит молодого человека, и в 1793 году Иван бросает службу и отправляется учительствовать в семьях местных помещиков.

На государевой службе

Во время своего временного менторства Котляревский активно собирает украинский фольклор — песни, поверья, обычаи. Тогда же, примерно в 1794 году, он начинает работу над своей «Энеидой».

В 1796 году Котляревский в который раз резко меняет свою судьбу и поступает на военную службу — в Северский драгунский полк. Похоже, он был хороший службист, ибо уже через три года его производят в поручики.

С началом русско-турецкой войны 1806-1812 годов Котляревский в чине штабс-капитана принимал участие во взятии Бендерской крепости и штурме Измаила. Георгиевским кавалером он не стал — но за склонение «татар буджакских быть приверженными к России», при котором он и бригадир Катаржи проявили недюжинные дипломатические способности, получил орден Святой Анны 3-й степени.

После заключения перемирия 1807 года Иван Петрович, 23 января 1808 года, по прошению вышел в отставку «капитаном с мундиром». Он едет в Петербург — решать свои издательские дела и в надежде поступить на службу в столице. Но если первое дело он решил успешно — вышло очередное издание «Энеиды», дополненное четвертой частью, то «зацепиться за столицу» ему не удалось. А посему Иван Петрович возвратился в родную Полтаву, где поступил на скромную должность надзирателя «Дома для воспитания детей бедных дворян».

Во время Отечественной войны 1812 года он временно возвращается на военную службу и в срочном порядке формирует новый — 5-й Украинский конный казачий полк (при условии его сохранения как постоянной единицы), за что получил очередной чин  -майора.

В 1816-1821 годах Котляревский — директор открывшегося Полтавского театра; способствует выкупу из крепостных у графини Волькенштейн выдающегося (в будущем) театрального актера Михаила Семеновича Щепкина. Кстати, Щепкин добыл свое первое признание и славу как актера именно за участие в пьесах Ивана Котляревского: «Наталке Полтавке» (выборный Макогоненко) и «Солдат-чародей» (селянин Михайло Чупрун).

В 1821 году Котляревский становится почетным членом «Вольного общества любителей российской словесности». В1827-1835 годы Иван Петрович занимает должность попечителя богоугодных заведений (оставаясь надзирателем «Дома для воспитания детей бедных дворян»). И, как утверждали исследователи, в ту пору возле его дома не переводились «убогие челобитчики». В 1835 году выходит в отставку с пенсией 500 рублей в год. В 1838 году Котляревский умирает, так и не дождавшись выхода полного авторского текста «Энеиды» в печать (это произошло лишь в 1842 году).

Гениальные предшественники

С момента появления «Энеиды» Котляревского литературные критики пытались осмыслить ее феномен, понять причины неимоверной популярности и литературной живучести. Так, критик Сомов еще в 1828 году в «Обзоре российской словесности…» отмечал: «Из всех предыдущих Энеид, Язонов и Прозерпин навыворот уцелела только малороссийская пародия «Энеиды» И.П. Котляревского потому, что автор ее умел приправить свою поэму малороссийской солью и живо вывести в ней, вместо троянцев, карфагенян и латинян, земляков своих малороссиян с их домашним бытом, привычками и поговорками».

Но только ли поэтому?

Прежде, чем ответить на этот вопрос, следует оценивающе оглянуться на предшественников «Энеиды» Котляревского: «Илиаду» Гомера и «Энеиду» Вергилия.

Творение гениального Гомера повествует о героической борьбе объединенных эллинов (ахейцев) против троянцев — борьбе победоносной, несмотря на то что их врагам помогали высшие силы (впрочем, как и им самим). Патриотический пафос поэмы стал особенно близок эллинам во время войн с Персией, а сама героическая поэма стала духовным стержнем эллинистического мира (и любимой книгой Александра Македонского, который считал Ахилла своим предком).

В отличие от «Илиады», пафос «Энеиды» Вергилия носит имперский характер. Написанная по заданию императора Августа поэма дает мифическое обоснование римской гегемонии (потомки Энея мстят потомкам его врагов — эллинам) и, между делом, облагораживает происхождение латинян (народа на ту пору весьма молодого), уводя его (происхождение) во мрак глубокой старины.

Вот теперь самое время вернуться к «Энеиде» Котляревского.

Во время написания первых строк ее почти во всех слоях малороссийского общества царила депрессия: гетманские институты упразднены, Запорожская Сечь разогнана, массы вольного крестьянства обращены в крепостные, права мелкой шляхты бесстыдно попираются, а огромный земельный фонд Гетманщины «прихватизирован» несколькими семьями казачьей верхушки да императорскими фаворитами. Как тут не впасть в уныние…

Казацкая «Энеида»

И вот в этот-то момент появляется поэма-пародия на квазиантичную тематику. Вот только герои ее ну никак не похожи на античных!

С первых же строк автор заявляет, что Эней — «хлопец хоть куда казак».

Тут читатель погружается в мир политических аллюзий и исторических иллюзий. Ведь если Эней — «казак» и по всем повадкам — казак запорожский, то сожженная Троя — это образ Запорожской Сечи.

«Лишь обратили греки Трою пожаром в кучу перегною…» Сечь разрушили не греки, а царские войска во главе с генералом Текели, сербом по национальности. Да и «подсиживали» Сечь именно приглашенные царским правительством сербы. Сербы — не так чтобы и «греки», но — балканцы.

Покровительствовала «ахейцам»-сербам богиня Юнона:

Юнона, злая сучья дочка,
Раскудахталась, как квочка,
Энея не любила — страх;
Давно уже она хотела,
Чтоб его душка полетела
К чертям, и дух его не пах.

«Сучья дочка» Юнона — здесь без комментариев. Шевченко в поэме «Сон» назвал жену царя Николая I «цаплей» и десять лет после этого прожил в цветущих песках Казахстана. Но древняя богиня Юнона — это же не царица…

Далее автор устами верховного божества пророчит о будущем Энея и его потомков:

Он сильное построит царство,
Немаловажный станет пан,
Свой род возвысит, не уронит,
Весь мир на панщину погонит,
Над всеми будет атаман.

Понятно, что никакой феодальной «панщины» в античную эпоху быть не могло, а «погонит» Эней на панщину тех, кто сейчас над ним и его «троянцами» измывается.

И, конечно, не мог Котляревский не упомянуть такое сакраментальное малороссийское слово, как «москаль». Куда же без него! У него Эней, когда жил у Дидоны, «мутил, как на селе москаль».

Очень ярко описано Котляревским путешествие Энея в царство мертвых, где мучили грешников, и, между прочим:

Старшин тут всех подряд стегали:
Слуг, и подпанков, и панов.
Их беспощадно в пекле драли
Всех по заслугам, как котов…

Радищев за описание нравов помещиков едва не лишился жизни — а Ивана Петровича никто и попрекнуть не смел: искусство-с. Надо ли говорить, что поэма стала отдушиной для малороссийского общества, вернула тысячам людей веру в будущее, в какой-то степени смягчило тягостное настроение.

Будеш, батьку, панувати

В 1821 году Иван Петрович в письме другу Николаю Ивановичу Гнедичу писал: «Я над малороссийскою Энеидою 26 лет баюшки-баю, а надеюсь, что воскреснет, или, потерявши терпение, пошлю ее в огнь вечный. Ежели Энеида моя значит что-нибудь, то всесожжение ее будет ещё значительнее».

…Узнав о смерти Котляревского, молодой поэт Тарас Шевченко, который, как утверждают, знал «Энеиду» наизусть, отозвался пламенными строками:

Будеш, батьку, панувати,
Поки живуть люди;
Поки сонце з неба сяе,
Тебе не забудуть!

Прошли годы — и «Энеиду» стали считать первым классическим произведением, написанным на современном украинском языке, а самого Ивана Котляревского — основоположником украинской литературы…

Андрей ПОДВОЛОЦКИЙ