Парадом Победы 24 июня 1945 года командовал маршал Константин Рокоссовский, а принимал его маршал Георгий Жуков. Генералиссимус Сталин взирал на них сверху — с трибуны Мавзолея. Диспозиция, очень точно отражающая характер отношений между этими людьми.

Жуков, родившийся 1 декабря 1896 года, был старше Рокоссовского на 20 дней. Отцов у обоих звали Константинами — совпадение, но характерное. Жуков, пользуясь суворовской терминологией, «природный русак». На свет появился в деревне Стрелковка Малоярославецкого уезда Калужской губернии в семье крестьянина. Родители отправили его в Москву учиться скорняжному делу. Сообразительный паренек совмещал обязанности подмастерья и приказчика.

Два бравых краскома

На Первую мировую войну он отправился не слишком охотно, но солдатом оказался вполне справным. За проявленную в боях смелость его наградили двумя Георгиевскими крестами и произвели в унтер-офицеры. Затем было вступление в Красную армию, бои под Царицыном, на Урале, на Украине. За участие в подавлении Тамбовского восстания награжден орденом Красного знамени.

Рокоссовский родился то ли в Великих Луках, то ли в Варшаве в семье железнодорожника. Поляк по отцу и русский по матери. Оставшись в 14 лет круглым сиротой, успел поработать помощником кондитера и стоматолога, был каменотесом. Начавшаяся Первая мировая война подвигла его на вступление в армию добровольцем. Дальше все, как у Жукова, — два Георгиевских креста, чин унтер-офицера, Красная армия. Сражался на Восточном фронте против Колчака и Унгерна, но получил не один, а два ордена.

Пути бравых краскомов пересеклись в 1924 году в Ленинграде, на Кавалерийских курсах усовершенствования командного состава. Из воспоминаний Рокоссовского следует, что их сближало увлечение верховой ездой. Жуков с несколькими другими выпускниками после окончания курсов отправился к месту службы в Минск «своим ходом», то есть верхом. Конный рейд занял семь суток, причем всадники потеряли в весе по 8-12 килограммов, зато получили премии и благодарности от командования. Но обскакать Рокоссовского в плане карьерном у Жукова не получилось.

Константин Константинович отправился в далекую Монголию, где участвовал в операциях против японцев и белокитайцев. Вернувшись в 1930 году в СССР, он принял командование 7-й Самарской кавалерийской дивизией. А 2-й бригадой в ней командовал не кто иной, как Жуков.

В служебной характеристике, которую Константин Константинович составил на Жукова, помимо положительных оценок, содержится и негативный пассаж: «По характеру немного суховат и недостаточно чуток. Обладает значительной долей упрямства». Интересно, что в одной из характеристик на Рокоссовского указывалось: «в отношении подчиненных недостаточно требователен». В этих оценках уже указаны черты, которые характеризуют будущих маршалов.

Для Жукова люди являлись скорее расходным материалом, средством достижения его полководческих целей. Для Рокоссовского решение военных задач, конечно, тоже было приоритетно, но не ценой любых жертв. Вот и выходило, что в условия сталинской системы Георгий Константинович вписывался лучше, чем Константин Константинович.

Под катком репрессий

Грянувшие в 1937 году репрессии позволили Жукову обойти соперника. Рокоссовского обвинили в работе на польскую и японскую разведки и два с половиной года безуспешно пытались выбить из него признательные показания. На свободу он вышел в марте 1940 года вместе с несколькими тысячами других командиров, выпущенных по воле нового наркома госбезопасности Берии. После реабилитации Рокоссовского назначили командующим 9-м механизированным корпусом и направили служить на западную границу…

Когда Рокоссовского уже посадили в застенки, Жукова только собирались проработать по партийной линии. Георгий Константинович тут же отбил телеграмму Сталину, где просил защитить его от несправедливости. Обращение от какого-то обычного комдива настолько озадачило «отца народов», что он не только запомнил его фамилию, но и дал приказ объективно разобраться в деле.

В 1938 году Георгию Константиновичу доверили корпус, а чуть позже назначили командующим Белорусским военным округом. Затем начался конфликт с японцами на Халхин-Голе, где Жуков одержал быструю решительную победу.

Великую Отечественную он встретил начальником Генерального штаба, обойдя Рокоссовского на пару ступеней.

«Грубость переходила всякие границы…»

Снова пути военачальников пересеклись в октябре 1941 года.

Рокоссовский командовал 16-й армией Западного фронта. Командующего фронтом Ивана Конева обвинили в катастрофе под Вязьмой и на его место прислали Жукова.

Георгий Константинович фактически спас предшественника, взяв его к себе заместителем. Зато по Рокоссовскому проехался сильно, приказав провести расследование обстоятельств сдачи 16-й армией Волоколамска. Константин Константинович, давая объяснения специальной комиссии, настаивал, что удержать город, учитывая численное превосходство противника, было невозможно, а резервов в его распоряжении не имелось.

Жуков от лица Военного совета отметил «неудовлетворительное объяснение и проявленное при этом с Вашей стороны примиренческое отношение к нарушителям приказа». В другое время Рокоссовскому это могло стоить карьеры, но битва за Москву достигла своего апогея и заменить командира 16-й армии было некем.

А Константин Константинович, пытаясь сберечь солдатские жизни, продолжал нарываться на неприятности. Придя к выводу, что его войска смогут с большим успехом держаться на линии Истринского водохранилища, он попросил разрешения сдвинуть линию обороны назад. Жуков запретил категорически. Тогда Рокоссовский получил соответствующее разрешение от начальника Генштаба маршала Шапошникова. И тут же последовал письменный приказ Жукова: «Войсками фронта командую я! Приказ об отводе войск за Истринское водохранилище отменяю, приказываю обороняться на занимаемом рубеже и ни шагу назад не отступать».

Состоялся между двумя Константиновичами и телефонный разговор, о котором Рокоссовский вспоминал, что «допускаемая Жуковым в тот день грубость переходила всякие границы».

Позже их отношения выровнялись отчасти потому, что Рокоссовский уже не находился у Жукова в непосредственном подчинении. Георгий Константинович в качестве заместителя Верховного главнокомандующего появлялся там, где готовились крупные стратегические операции. Рокоссовский же командовал конкретными фронтами.

В званиях и наградах Жуков Рокоссовского по-прежнему обгонял. Маршалом стал после прорыва блокады Ленинграда (18 января 1943 года). Первую из четырех звезд Героя Советского Союза получил еще после Халхин-Гола. У Рокоссовского звезд Героя было две, а маршалом он стал в 1944 году.

«Гонка к Берлину»

И Жуков, и Рокоссовский не боялись отстаивать свое мнение перед Хозяином, а он, в свою очередь, подогревал их соперничество.

Выигранная двумя маршалами летом 1944 года операция «Багратион» стала крупнейшим поражением вермахта, превосходившим даже разгром под Сталинградом.

Освободив Белоруссию, войска Рокоссовского вышли к дорогому для него городу — Варшаве, где сторонники лондонского эмигрантского правительства Польши подняли восстание против немцев. Повстанцы рассчитывали на скорый подход Красной армии, но встречать ее с распростертыми объятиями не собирались. И Сталин, вероятно, приказал «притормозить». Тем более что силы 1-го Белорусского фронта были на исходе. Варшаву Красная армия освободила только в январе 1945 года. И освобождал ее не Рокоссовский…

В октябре 1944 года Константина Константиновича перевели командующим на соседний фронт — 2-й Белорусский. 1-й Белорусский принимал Жуков. «Мне кажется, что после этого разговора между Константином Константиновичем и мною не стало тех теплых товарищеских отношений, которые были между нами долгие годы. Видимо, он считал, что я в какой-то степени сам напросился встать во главе войск 1-го Белорусского фронта. Если так, то это его глубокое заблуждение».

Дело в том, что именно 1-й Белорусский фронт находился ближе других к Берлину и должен был нанести удар по столице Третьего Рейха. Рокоссовскому же предстояло лишь обеспечивать наступление Жукова, прикрывая его от удара со стороны вражеских группировок в Померании.

«Почему такое унижение? Почему меня переводят на второстепенный участок?» — мучился Константин Константинович. Вероятно, сыграло роль его польское происхождение. Ведь, исходя из пропагандистских соображений, покорителем Берлина должен был стать именно русский полководец. А заодно Хозяин лишний раз столкнул лбами двух самых популярных своих маршалов.

При этом почетное назначение Жукова было подпорчено тем, что помогать 1-му Белорусскому фронту во взятии Берлина должен был 1-й Украинский фронт Конева. Иван Степанович пошел вверх после Курской битвы и к весне 1945 года по известности уступал только двум Константиновичам. Солдатские жизни он берег не меньше Рокоссовского, но в ходе Берлинской операции тянул одеяло на себя. Жуков тогда обратился напрямую к Хозяину, настояв на четком разграничении — какие районы берут «белорусы», а какие «украинцы». И, естественно, «отжал» себе более престижные районы с Рейхстагом и рейхсканцелярией. А Константин Константинович в эти победные дни скромно выступал на «малой сцене», перемалывая рвущиеся к Берлину части 3-й танковой армии немцев.

Зато именно Рокоссовского Сталин выбрал в пару к Жукову для командования Парадом Победы. Наверное, отчасти это было извинением и за несправедливый арест, и за отстранение от участия в «гонке к Берлину». А может быть, сводя их на Красной площади, «отец народов» хотел подогреть дух соперничества? Так или иначе, парад прошел без сучка и задоринки.

«Бойцы поминали минувшие дни…»

После войны Рокоссовского направили министром обороны в Польшу. Тамошние вооруженные силы следовало держать под особым контролем, и происхождение Рокоссовского на этот раз оказалось очень кстати.

Так Константин Константинович получил второе маршальское звание, хотя «своим» для соотечественников так и не стал, сколько ни старался. Жуков же, чья популярность Сталина сильно тревожила, попал в опалу и снова «взлетел» только после смерти Хозяина. В феврале 1955 года Георгий Константинович стал министром обороны СССР, а через три месяца в Варшаве состоялось подписание договора, фиксировавшего военный союз между социалистическими странами Восточной Европы.

После церемонии Жуков и Рокоссовский уединились в кабинете Константина Константиновича и просидели там всю ночь. Споры на повышенных тонах сменялись взрывами хохота. «Бойцы поминали минувшие дни», высказывали все, что на душе накипело, а утром вышли из кабинета, обнявшись. Тень Хозяина между двумя маршалами уже не стояла.

Когда 29 октября 1957 года на срежиссированном Хрущевым Пленуме ЦК Жукова снимали с поста министра обороны, уже отозванный из Польши Рокоссовский был единственным из коллег-военачальников, кто, образно говоря, не бросил в Георгия Константиновича камень. Критика из его уст прозвучала, но достаточно умеренная.

Ничего нового, по сравнению с уже сказанным тет-а-тет в Варшаве, Жуков не услышал и на Рокоссовского не обижался. Зато страшно обиделся на Конева, который в довесок к выступлению еще и согласился подписать опубликованную в «Правде» статью, где говорилось, что «Жуков не оправдал доверия партии, оказался политически несостоятельным деятелем, склонным к авантюризму».

Рокоссовский пять лет занимал должность заместителя министра обороны СССР, пока в 1962 году Хрущев не предложил ему написать статью с критикой Сталина «почерней и погуще». Константин Константинович отказался и был отправлен в отставку. С Жуковым он в последний раз встретился незадолго до смерти, когда лежал в Кремлевской больнице. После короткого разговора он сказал: «Прощай, Георгий!» Они обнялись и заплакали.

Скончался Рокоссовский 3 августа 1968 года. Конев — 21 мая 1973 года. Жуков пережил обоих своих соперников, умерев 18 июня 1974 года. Урны с прахом всех троих военачальников были похоронены в Кремлевской стене на Красной площади.

Дмитрий МИТЮРИН