Как известно, Александр Пушкин отличался любвеобильностью. Причем это было заметно даже в лицейские годы.

«Он пыхтел, сопел, как ретивый конь»

Эта история случилась с нашим великим поэтом, когда он обучался в Царскосельском лицее. Дело было в 1816 году. Пушкин тогда уже находился, что называется, в выпускном классе. И тут к директору лицея Егору Энгельгардту приехала его дальняя родственница — Мария Смит.

Родственница была молода (18 лет), хороша собой и беременна. Первых двух качеств было для Пушкина вполне достаточно. Третье (беременность) можно было в расчет не принимать.

Лицейский друг поэта Сергей Комовский вспоминал: «Пушкин был до того женолюбив, что, будучи еще 15 или 16 лет, от одного прикосновения к руке танцующей во время лицейских балов взор его пылал, и он пыхтел, сопел, как ретивый конь среди молодого табуна».

Появление беременной красотки произвело на юного поэта эффект разорвавшейся бомбы. «Ретивый конь» немедленно начал «пыхтеть», «сопеть» и «бить копытом».

Надо сказать, что Мария Смит незадолго до своего приезда в лицей овдовела. Сама она была француженкой (девичья фамилия — Шарон-Лароз), но жила в России. И здесь же успела выйти замуж за какого-то англичанина Смита.

Но вот незадача: вскоре после свадьбы мистер Смит скончался. Но все же перед смертью супруг успел осуществить свое «природное предназначение». А именно: зачал ребенка. Поэтому вдова Смит и прибыла в лицей в состоянии ранней беременности (месяца три).

Пушкин, разумеется, стал к прекрасной вдове, говоря современным языком, клеиться. Маша Смит поначалу, как это принято, изображала из себя оскорбленную невинность. Но упорный натиск лицеиста и неумолимое время (недели две-три) сделали свое дело.

Молодые люди стали встречаться. Встречи эти носили характер, весьма далекий от платонического. Да вот послушаем лучше самого Пушкина! Поэт так живописал свои свидания с Машей Смит в стихах (цитирую главное):

По смелым, трепетным рукам,
По воспаленному дыханью
И жарким, ласковым устам
Узнай любовника — настали
Восторги, радости мои!

То есть мы наглядно видим, что рандеву молодых людей отличались полнотой и насыщенностью.

«Слёзы тайные твои»

В Царскосельском лицее Пушкин не только сочинял стихи, но и заводил романы с родственницами директора лицея

Однако Смит время от времени все же чувствовала угрызения совести. Мол, как же так! Супруга едва схоронила — и уже с другим! В общем, все почти по «Гамлету»:

О, женщины, ничтожество вам имя
Как? месяц… Башмаков еще не износила,
В которых шла за гробом мужа…

Вдова Смит предавалась таким же «гамлетовским» терзаниям. Причем предавалась в самый неподходящий момент. А именно: во время свиданий, точнее — их кульминационной части.

Очень скоро Пушкину все это надоело, и он написал про Смит ироничное стихотворение «К молодой вдове» (1817). В нем Пушкин обращался к своей любовнице с вопросом:

Почему, когда сгораю
В неге пламенной любви,
Иногда я примечаю
Слезы тайные твои?

В общем, тут все довольно понятно. Пушкин мягко интересовался у Маши: почему она всегда выбирает для своих душевных терзаний такой крайне неудачный момент? И нет ли возможности «сдвинуть» тоску по усопшему супругу на какой-нибудь другой временной промежуток? Тем более что:

Нет, завистливый ревнивец
Не придет из вечной тьмы;
Тихой ночью гром не грянет,
И разгневанная тень
Близ любовников не станет,
Вызывая спящий день.

То есть повторения истории про донну Анну и Командора (который пришел с того света, чтобы покарать неверную жену) не будет. Поэтому давай «будем веселы, пока мы молоды».

Примерно таков был смысл послания великого поэта.

Но Мария Смит, к сожалению, этот лирический юмор не поняла. Она посчитала, что поэт глумится над ее безвременно ушедшим супругом, и показала пушкинский стих Энгельгардту.

Директор лицея возмутился (все же Смит — его родственница!) и запретил Пушкину являться к нему домой. На этом любовная связь между лицеистом Пушкиным и молодой вдовой Смит завершилась.

Но Пушкин не очень-то расстроился. Вскоре он закончил лицей и отправился в Петербург, где его ждали новые увлечения: «прелесть-полька» Анжелика, прибалтийская немка Штейнгель, какая-то Настасья (билетерша петербургского зоопарка) и знаменитая Ольга Массон — звезда петербургского «полусвета» конца 1810-х. Но это уже совсем другие истории.

Дмитрий ИНЗОВ