Предатели в Москве

Автор: Maks Янв 20, 2018

В период со 2 сентября по 11 октября 1812 года Москва была истерзана полками армии французского императора, а городом управляли и губернатор, и городской голова, и полицмейстер, и полицейские комиссары. Архивные документы свидетельствуют: 28 июля 1814 года суд Сената огласил приговор 37 подсудимым — чиновникам учрежденной французами в Москве русской администрации, ставшим пособниками оккупантов.

Антигерои 1812 года

2 сентября 1812 года генерал-губернатором Москвы был назначен маршал Эдуард Мортье, командующим гарнизоном — чиновник ставки Наполеона Антуан Дюронель, гражданским губернатором — капитан французской армии Жан-Батист Лессепс. Город был разбит на шесть районов, и в каждом имелись свой голова, его заместители, секретарь и казначей. Была учреждена гражданская полиция с полицмейстером и полицейскими комиссарами — все как в Париже.

Отечественные западники бросились в объятия «западной цивилизации» с энтузиазмом. А бросаться было кому. В официальном ответе №41 от 28 сентября 1812 года московский генерал-губернатор Федор Ростопчин ответил на запрос фельдмаршала Михаила Кутузова, что по приблизительным расчетам в городе осталось более 10 тысяч гражданского населения. И еще около 10 тысяч раненых русских солдат — лазареты и транспорты с ними не успели вывезти. Москва была оставлена внезапно, еще утром 1 сентября на Поклонной горе сам Кутузов уверял Федора Ростопчина, что город сдан не будет. А утром следующего дня по улицам гарцевала французская конница. Многие жители города и чиновники управы просто не успели уехать. Можно гордиться москвичами: из 10 тысяч пошли служить оккупантам менее полусотни.

Пятая колонна

Наполеон в МосквеНа что они рассчитывали? На то, что Бонапарт — гений! И он покорил Европу. На то, что в Бородинском сражении русская армия понесла огромные потери и сдала Москву. На то, что французы не уйдут быстро из Москвы (основания были, так как сам Бонапарт всерьез думал о зимовке в городе). На то, что Александр I подпишет с Францией мир на ее условиях, последуют «западные реформы» в России и «отечественные реформаторы» — предатели — будут очень полезны.

Отход французской армии из Москвы застал предателей врасплох так же, как ранее отход русской армии. Граф Александр Христофорович Бенкендорф (будущий шеф 3-го отделения и корпуса жандармов), командуя сводным отрядом лейб-казаков и гусар, первым вошел в освобожденную Москву утром 12 октября 1812 года. И сразу начал сажать в острог предателей. Пойманных коллаборационистов приводили к нему сами москвичи и окрестные партизаны.

Нет, никого не приговорили к смертной казни. Фемида сатрапов самодержавия была мягкой. Из 37 проходивших по делу подсудимых 21 вовсе не понес наказания. Их суд сенаторов либо полностью оправдал, либо зачел сроки пребывания под стражей до суда. Так, например, короткой отсидкой отделался московский полицмейстер француз Жак Вилларс — до войны магистр права Московского университета.

Читая «дело о чиновниках» в архиве Сената и приговоры в отношении каждого из них, разделим всех коллаборационистов (назовем их так) 1812 года на три категории: жители Москвы — французы по происхождению, спекулянты-торгаши, наживавшиеся на ситуации, и идейные «западники». К осени 1812 года в Москве пребывали на заработках — главным образом преподавателями (от семейных гувернеров до профессоров университета) — сотни французов. Например, учитель французского языка московской гимназии мсье Филипп Реми стал полицаем (по приговору лишен чина и сослан навечно в Тобольск). Армию Наполеона они считали своей. Оставшись без заработка в разоренной Москве (какая уж тут учеба?), французы не отказались от возможности заработать. Суд сенаторов подсудимых этой категории, поскольку они не давали присягу российскому императору и считались иностранными подданными. приговорил к высылке за границу с пожизненным запретом появляться в пределах России. Под конвоем вернулись на историческую родину комиссары московской полиции Марк Меньен, Куст Рэбэ, Гебель Фабер, Визари, Ааланс. Поляка Антона Канашевского выдворили за пределы империи, предварительно лишив чиновничьего чина 14-го класса.

Лояльная Фемида

Самые жесткие приговоры сенаторы подписали в отношении купцов-спекулянтов. Помимо московских французов, именно торгаши и университетская интеллигенция преданнее всего служили оккупантам. Крестьяне не давали французским фуражирам ни хлеба, ни сена. Вот часть купцов и рассудила — у французов золота навалом, но оно несъедобное. А уж своим-то соотечественникам за наличную монету крестьяне продадут и зерно, и мясо, и сено. И все это можно перепродать французам за груды золота. Да, прибыли случились баснословные! А приговоры? Московский купец 2-й гильдии Ларион Смирнов (доставлен Бенкендорфу партизанами) приговорен к конфискации имущества, бит плетьми, навечно сослан в уездный город. Еврей по фамилии Израилевич (имя история не сохранила), плюнув на черту оседлости, самовольно рванул в оккупированную Москву за золотой монетой… Приговор Сената от 30 августа 1814 года: бит плетьми, полная конфискация имущества, навечно сослан в родной Витебск без права выезда. Да уж, преступная алчность не различает людей по национальности и вероисповеданию.

Городской голова Москвы, купец 1-й гильдии Петр Находкин, схвачен лейб-казаками Бенкендорфа. Сначала посажен под домашний арест, потом переведен во Владимирский острог. Его дело рассматривал лично Александр I… Приговор — конфискация имущества, вечная ссылка в Сибирь. У членов московского муниципалитета — французского купца Дюлона, московских торговцев Петра Коробова и Ивана Козлова — конфисковали награбленное состояние и запретили пожизненно торговать в Москве и Петербурге.

Идейные пособники оккупантов… Самый высокопоставленный из них — член вотчинного департамента Министерства имуществ, потомственный дворянин Алексей Дмитриевич Бестужев-Рюмин. Еще летом 1812 года он находился под следствием за растрату. Когда пришли французы, Бестужев-Рюмин стал заместителем городского головы Москвы, жил в одном доме с адъютантом Наполеона. Он был пойман казаками при отступлении французской армии из Москвы одетым в мундир французской армии. Суд Сената лишил его государственной пенсии, чина и запретил государеву службу пожизненно. Профессор Московского университета, немец Христиан Штельцер, стал членом муниципального совета, служил в свите маршала Мишеля Нея. Приговор — лишение чинов и высылка за границу. Иосифа Чернима, профессора физики, члена московского муниципалитета, после приговора постигла та же участь.

Забытые раненые

Но все вышеуказанные лица были людьми штатскими. А вот персонажи, которые вполне заслуживали расстрела за измену родине. Помощник архитектора Москвы Иван Щербачев получил назначение в лейб-гвардии Егерского полка. От призыва он уклонился, служил в московской свите Бонапарта, щеголял во французском мундире. Приговор — запрет на госслужбу. Адъютант изменника-западника Бестужева-Рюмина — отставной гусарский ротмистр Фердинанд Брион. Комиссар полиции отставной прапорщик Егор Паланж. Комиссар полиции, оставшийся в Москве, бросивший свой полк капитан Василий Головачев. Прапорщик лейб-гвардии Литовского полка Оде де Сион — комиссар полиции дезертировал из части. Отставной гусарский ротмистр Петр Басков — комиссар полиции. Офицеры, давшие присягу, обязаны были защищать царя и отечество, а они как истинные полицаи вылавливали городских партизан в Москве. Вполне заслуживали казни как изменившие присяге военные, но победители Наполеона были снисходительны. Приговор таким офицерам русской армии был мягким — лишение чинов и дворянства и запрет на госслужбу с пожизненной ссылкой в Тобольск.

Главное преступление лежит на совести предателей. Это гибель от огня пожаров и голода более 10 тысяч раненых русских солдат — почти все участники Бородино. Наполеоновские солдаты просто махнули на них рукой. Ни городской голова, ни члены муниципалитета ничего не сделали для спасения несчастных. Полицейского комиссара Пьера Бушота, «отвечавшего» за опеку русских раненых в Москве, по приговору лишили чина и навечно сослали в Тобольск.

В октябре 1812 года Александр Бенкендорф подсчитал, что жертвами оккупантов в Москве стали более 12 тысяч человек. Собственно, гражданских лиц, расстрелянных французами в качестве партизан и погибших от пожаров — не более двух тысяч. Почти все — русские раненные солдаты, оставленные в городе в сентябре.

Суд Сената рассматривал дела не только московских, но и смоленских, витебских, можайских предателей… Пятая колонна 1812 года везде была одинакова: проворовавшиеся чиновники, торгаши-спекулянты, представители прозападной интеллигенции. Антигерои Отечественной войны.

Александр СМИРНОВ

  Рубрика: Историческое расследование 537 просмотров

Предыдущая
⇐ ⇐
⇐ ⇐

https://zagadki-istorii.ru

Домой

Комментариев к записи: 1

  1. уцййцу от 12.03.2018 в 15:25 пишет:

    Сохранилось донесение полицейского пристава П. Вороненко, где он отчитывается перед московской управой благочиния в исполнении приказа «стараться истреблять всё огнём», что он и делал весь день 2 сентября «в разных местах по мере возможности до 10 часов вечера»Ростопчин стал отказываться от «авторства» пожара после того, как выяснилось, что в огне погибло от 10 до 20 тысяч русских раненых.без сожжения Москвы тарутинский манёвр Кутузова был бы лишён смысла.Как всегда в рашке — сами напакостили и валят вину на других

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

*

SQL запросов:48. Время генерации:0,280 сек. Потребление памяти:9.72 mb