Битву при Геттисберге считают поворотным пунктом в Гражданской войне между северными и южными штатами. Два дня войска конфедератов успешно сражались с армией северян. На третий день все достигнутые успехи были перечеркнуты героической, но неудачной атакой Пикетта.

По людскому и экономическому потенциалу северяне (САСШ) раза в два превосходили южан (КША). Однако все крупные сражения федералисты проигрывали либо сводили к ничейному результату.

«Мозги… мозги!»

Помимо качества людского ресурса, причина неудач северян заключалась в командном составе. Как писал один из федералистов после катастрофической для северян битвы при Фредериксберге: «Бедная моя родина! У нее сильные ноги для маршей, у нее храброе сердце, но… мозги, мозги!»

При Фредериксберге, обладая полуторным превосходством, северяне понесли вдвое больше потерь, безуспешно штурмуя в лоб хорошо укрепленные позиции южан.

Маневрирование, фланговые удары и охваты не были козырями американских военачальников, но командующий конфедератами Роберт Ли, по крайней мере, смыслил в стратегии.

При расстоянии между Вашингтоном и столицей южан Ричмондом всего в 154 километра федералистам не удавалось преодолеть это пространство. Едва заподозрив, что противник концентрирует силы на том или ином участке, Ли наносил упреждающий удар или уходил в глухую оборону.

Фредериксберг поставил крест на карьере командующего главной Потомакской армией Союза Амброуза Бернсайда, уступившего пост Джозефу Хукеру. Тот подтянул дисциплину, наладил снабжение, ликвидировал неуклюжие «гранд-дивизии» предшественника, заменив их обычными дивизиями и корпусами, и пообещал в самое ближайшее время взять Ричмонд.

Однако Ли уже поджидал его у Чанселорсвилля, где извел локальными боями, перешедшими в пятидневное сражение (1-5 мая). Потомакская армия отошла, потеряв убитыми чуть более 1,5 тысячи, примерно столько же, сколько и южане. Зато «пропавших без вести» (дезертиров) у федералистов было почти 6 тысяч — в три раза больше, чему противника.

Месячную паузу прервали конфедераты. Ли решил наступать сам, чтобы смешать карты вражеским генералам в их планах летней кампании и снять нагрузку с осажденного на юго-западе Теннессийской армией Гранта Виксберга.

Потомакская армия двинулась на северо-запад, пытаясь преградить неприятелю дорогу в Пенсильванию — «сердце» северных штатов. Но и Хукер, и Ли смутно представляли местонахождение противника. С конницей у северян было плохо, а кавалерия южан Джеба Стюарта появлялась даже в окрестностях Вашингтона.

28 июня Хукер получил приказ Линкольна сдать командование генералу Джорджу Миду. Хукер сам выдвигал Мида и с радостью сбросил с себя непосильное бремя. Но груз, павший на плечи его преемника, был слишком тяжелым.

Через день конфедераты из бригады Джеймса Петтигрю обнаружили у важного железнодорожного узла Геттисберга федеральную кавалерию Джона Бьюфорда. Ли надеялся, что имеет дело лишь с пенсильванским ополчением, и решил концентрировать силы у Кэштауна (в 13 километрах от Геттисберга). Между тем начальник Петтигрю Эмброуз Хилл по собственной инициативе решил «прощупать» противника.

День первый. «Наше поражение казалось полным»

Утром 1 июля «прощупыванием» занялись две пехотные бригады Генри Хета. Кавалеристы северян оттягивались к главным силам, а в сторону выстрелов помчался генерал Джон Рейнольдс, командовавший всем левым крылом федеральной армии. Правильно оценив ситуацию, он решил удерживать Геттисберг силами имевшейся у него под рукой дивизии, о чем и послал весть генералу Миду.

Командующий Потомакской армией запаниковал, думая, что Ли собирается отрезать его от Вашингтона, разбить, пленить и т.д., а потому начал направлять к месту событий все, что было под рукой. Находившийся в тылу Ли не подозревал, что ему приписывают столь страшные замыслы, по-прежнему полагая, что его люди гоняются за какими-то ополченцами.

Между тем Рейнольдс уже погрузился в баталию и верхом на коне повел в бой 2-й Висконсинский полк с криком: «Вперед! Вперед, ради Бога!» Шальная пуля сразила его на месте.

Разумеется, координация у северян от этого не улучшилась. Бригада южан Джозефа Дэвиса обошла и заставила отступить равную ей по силе бригаду Катлера, причем из-за гибели командира (тоже от шальной пули) 147-й Нью-Йоркский полк без толку простоял полчаса, как на ладошке, перед вражескими стрелками, потеряв две трети состава.

Конфедераты так увлеклись снайперской стрельбой, что расползлись по лесу, ослабив натиск на высоты. Передовой отряд прорвался к железнодорожной линии, где был окружен и едва вырвался из ловушки. Генерал-южанин Джеймс Арчер попал в плен, а захвативший его рядовой Патрик Молони на следующий день погиб, посмертно удостоившись Почетной медали Конгресса.

С новой силой сражение возобновилось в половине второго, после двухчасового перерыва и подхода новых частей. Принявший как старший по званию командование на этом участке Оливер Ховард пошел в наступление, чтобы сорвать затеянный южанами обходной маневр. Сменивший его во главе 3-й дивизии Шиммельфенниг развернул свои части севернее для защиты непосредственно Геттисберга. Мида на месте событий еще не было, зато появился генерал Ли, решивший, что, если уж генеральное сражение фактически началось, надо его выиграть.

Решающим событием дня стала атака дивизии конфедератов Роберта Роудса, вовремя подкрепленная соседями Хетом и Эрли.

Южане смогли выбить врага из Геттисберга, обратив его в беспорядочное бегство. Шиммельфенниг спрятался в сарае, где отсиживался следующие два дня. Среди попавших в плен был Эмиль Фрей, будущий президент Швейцарии.

Командир 16-го Пенсильванского полка майор Мархолленд вспоминал: «Наше поражение казалось полным. Наши части растеклись по улицам города в полном беспорядке, преследуемые конфедератами, отступление очень быстро превратилось в бегство, и враг в любую минуту мог захватить Кладбищенский холм…»

Кладбищенский холм был узловой точкой в гряде возвышенностей к югу от Геттисберга, и Ли, судя по всему, еще не осознал его значение. Впрочем, итог дня в любом случае был в пользу конфедератов.

В этот день в битве участвовали лишь треть их армии и четверть войск Мида. Но последнее слово еще не было сказано.

День второй. «Вперед, возьмем эти высоты!»

Ли ждал подхода корпуса Лонг-стрита, но, когда к шести часам утра он подошел, северяне уже крепко оседлали Кладбищенский холм и примыкавший к нему одноименный хребет, который ночью можно было бы взять без единого выстрела.

План Ли заключался в демонстративной атаке правого (загнутого на восток) вражеского крыла корпусом Юэлла с последующим обходом вражеского левого крыла дивизиями Худа и Мак-Лоуза из корпуса Лонгстрита. Но Лонгстрит, не привыкший, по его словам, «ходить в атаку в одном ботинке», дожидался еще и дивизию Пикетта и потому начал атаку не в девять утра, а только около четырех чfсов дня, после многочисленных понуканий.

Командиры северян тоже фонтанировали инициативами. Дэниэл Сикле на левом фланге выдвинулся к Персиковому холму, идеальному для размещения артиллерии, но не подумал, что южанам будет удобно с трех сторон атаковать такой выступ. Решивший лично возглавить атаку Худ прокричал: «Примкните штыки, отважные техасцы! Вперед, возьмем эти высоты!» Осколки разорвавшегося снаряда вывели его из строя, и конфедераты пошли в бой, толком так и не поняв, какие высоты являются главной их целью.

В результате основная схватка разгорелась за не очень нужную группу скал, известных как Берлога Дьявола, при взятии которой южане потеряли до 2,5 тысячи человек (против втрое меньших потерь федералистов).

Это дало северянам фору, чтобы подтянуть дополнительные силы к Персиковому саду и удержать, несмотря на ожесточенные атаки, две важные высоты, Литл-Раунд-Топ и Калпс-Хилл, как бы подпиравшие северную и южную части левого крыла федералистов.

Кровавый бой разгорелся за расположенную перед ними местность Уитфилд, включавшую поле, лес Роузвуд и Каменистый холм. Позже, при разборе полетов, за то, что северяне здесь отошли, крайним сделали генерала Джеймса Барнса, который для улучшения позиции отвел бригаду на 300 метров, чем оголил фланги соседей.

Северяне отошли к Литл-Раунд-Топ, потеряв 3200 человек против 1400 у противника, что, по их мнению, доказывало насколько храбро они сражались. Хотя объяснить такие потери обороняющейся стороны можно лишь хаотичностью отступления.

На соседнем участке южане неизвестно по чьей команде свернули не налево, а направо, угодив под огонь артиллерии из Персикового сада. Выручить товарищей попытались бригады Мак-Лоуза и Барксдейла. Неожиданно для самих себя они лихо прорвались к Кладбищенскому хребту, где обрушились на корпус Сиклса. Самому Сиклсу оторвало ядром ногу, но, когда его уносили на носилках, для поднятия духа подчиненных он продолжал дымить трубкой.

В какой-то момент на пути конфедератов оказался сам Мид со штабом, но южане не осознали, кто путается у них под ногами. К вечеру координация действий между соединениями конфедератов была немногим лучше, чем у добиваемого ими противника.

Битва затухала сама по себе, но Ли мог утешаться Тем, что на своем южном крыле Потомакская армия была сдвинута почти на всех участках, кроме Кладбищенского холма, и как бы охватывавших подступы к нему с флангов Литтл-Раунд-Кап и Калпс-Хилл.

День третий. «У меня больше нет дивизии»

Кладбищенский холм Ли оставил на потом, хотя мог бы догадаться, что пункт с таким названием не сулит ему ничего хорошего.

Атаковать его он решил с фронта, введя в бой дивизии Петтигрю и Тримбла, а также не участвовавшую в предыдущих боях дивизию Джорджа Пикетта. Дивизия Джонсона раньше соседей атаковала не взятый накануне Калпс-Хилл, где была отброшена после ожесточенного боя. Впрочем, в этой атаке был некоторый смысл, поскольку расположенная здесь артиллерия северян, по крайней мере, не могла обстреливать наступающие на главном участке соединения конфедератов. Но им все равно хватило огня, которым их поливали слева (с Кладбищенского хребта) и справа (от Литтл-Роуд-Кап). Артиллерия федералистов действовала в этот день удачнее: отчасти потому, что имела больше боеприпасов, отчасти благодаря тому, что помалкивала и не демаскировала свои позиции, когда противник начал артподготовку. Зато, когда противник приблизился, огрызнулась плотным огнем.

Численность трех двигавшихся на Кладбищенский холм дивизий достигала 15 тысяч человек, растянувшихся примерно на 1600 метров по фронту. Чуть большее расстояние им предстояло пройти по открытому полю. В какой-то момент поджидавшие их северяне начали кричать: «Фредериксберг! Фредериксберг!», припомнив, как они сами полгода назад шли на бойню, и, вероятно, обещая южанам сейчас с ними расквитаться.

Очевидцы и участники боя с восторгом вспоминают этот «триумф и трагедию Конфедерации», когда место выбитых из шеренги бойцов тут же занимали их товарищи, продолжая идти на верную гибель.

До позиций северян оставалось менее 400 метров, и вместо ядер по наступающим начали бить из ружей и картечью. На расстоянии 200 метров линия южан уже сократилась вдвое, поскольку из-за потерь шеренги смыкались все плотнее. До вражеских позиций добралась только бригада Армистеда из дивизии Пикетта численностью около 1,5 тысячи. Их соседи начали отступление раньше. Бойцы Армистеда попытались завязать рукопашную, подверглись контратаке превосходящих сил северян и через четверть часа тоже откатились, потеряв убитыми и своего генерала, и большую часть товарищей.

В общей сложности в этой атаке потери южан составили 6,5 тысячи (примерно каждый второй) против 1,5 тысячи у противника.

Ли встречал отступающих солдат словами: «Это моя вина», а когда увидел Пикетта, приказал ему заняться сбором своей дивизии. «Генерал Ли, у меня больше нет дивизии», — вежливо ответил Пикетт, в честь которого эту роковую атаку и назвали.

Ли начал выстраивать оборону из других соединений, но ожидаемого им контрнаступления северян не последовало. Мид решил, что его войска и так сделали все, что нужно. Не атаковал он и в последующие дни, позволив конфедератам беспрепятственно уйти за Потомак.

Линкольн был раздражен, считая, что успехом следовало воспользоваться получше, но свое недовольство он на публику не выносил, тем более что неожиданным бонусом пришла весть о взятии Грантом Виксберга, павшего 4 июля (как раз в День независимости Соединенных Штатов и на следующий день после битвы при Геттисберге).

Конфедераты держались еще два года, но боролись уже не столько за победу, сколько за выживание.

Дмитрий МИТЮРИН