Свою самую известную пьесу Александр Сухово-Кобылин написал в тюрьме. Там он оказался по обвинению в убийстве. Не было бы тюрьмы — не было бы и прославленных пьес.

Мадемуазель из Парижа

Кобылины уверяли, что ведут происхождение от Андрея Кобылы, боярина Ивана Калиты. Если верить этой версии, семейство находилось в родстве с династией Романовых.

Александр Сухово-Кобылин родился в 1817 году в подмосковном имении родителей. «Чему-нибудь и как-нибудь» учился в Москве и заграничных университетах. Богатство позволяло не думать о карьере, и, дотянув до чина титулярного советника, он вышел в отставку.

В Москве Александр Васильевич вел жизнь светского льва, крутил романы, иногда уезжал проветриться за границу.

В Париже аристократы обычно крутили романы с модистками. Одна из них — Луиза Симон-Деманш — настолько пленила Сухово-Кобылина, что он предложил ей переехать в Россию, дал рекомендательные письма и деньги на дорогу.

Вскоре в Москву из заграничного вояжа вернулся и сам Александр Васильевич. Луиза стала его содержанкой, но, чтобы соблюсти приличия, официально была записана как «купчиха». Сухово-Кобылин снял для нее пятикомнатную квартиру в четверти часа ходьбы от своего (или, точнее, своей матери) дома на углу Тверской улицы.

И жили они восемь лет счастливо. Настолько, насколько вообще может быть счастлива подобная парочка. Луиза, конечно, ревновала, но до поры до времени обходилось без скандалов.

Скандалы пошли в 1850 году, когда Александр Васильевич закрутил роман с красавицей Надеждой Нарышкиной (урожденной баронессой Кнорринг). Выйдя замуж и родив дочь, она также изображала из себя светскую львицу, так что дуэт получался вполне гармоничный. Если, разумеется, не считать путавшихся под ногами рогатого мужа и «купчиху» Луизу.

Об этой ситуации в свете судачили, но не сильно, пока любовная мелодрама не обернулась мелодрамой с криминальным сюжетом.

Кровавый след

Вечером 7 ноября 1850 года, приказав затопить печь, модистка-купчиха вышла из дома, чтобы, как предположили слуги, в очередной раз выяснить отношения с любовником.

Обратно она не вернулась, а уже на следующий день Сухово-Кобылин ходил по общим знакомым и спрашивал: не знают ли они, где Луиза? Зашел он и в Тверскую полицейскую часть, чтобы посмотреть сводку происшествий и описание неопознанных трупов.

9 ноября Александр Васильевич побеспокоил самого московского обер-полицмейстера Ивана Лужина, который приказал подчиненным опросить извозчиков на предмет того, не возил ли кто-нибудь пассажирку «в меховом салопе и шляпе».

Никто не возил, но через несколько часов стало известно, что в сугробе неподалеку от Ваганьковского кладбища казак Андрей Петряков обнаружил тело женщины лет тридцати с небольшим. Это была Луиза. С перерезанным горлом. Впрочем, как заключили судмедэксперты, сначала ее где-то в помещении избили и задушили, а потом уже перерезали горло — для большей надежности. Затем на труп натянули верхнюю одежду, вывезли на санях к кладбищу и бросили.

Версию вульгарного ограбления полиция сразу отвергла, поскольку на руках убитой нетронутыми остались кольца, а в ушах золотые серьги с бриллиантами. Сухово-Кобылин демонстрировал скорбь несколько нарочито, но как человек, привыкший соблюдать приличия, факт интимных отношений полностью отрицал, настаивая лишь на «дружбе и душевной привязанности».

На этом он стоял насмерть, даже когда ему продемонстрировали найденные у Луизы его же письма, из которых следовало, что отношения были глубже, чем позволяли приличия. В принципе, то, что Луиза являлась содержанкой Александра Васильевича, само по себе еще ничего не доказывало, но на подозрения наводило.

Нарышкины попытались обеспечить Сухово-Кобылину алиби, заявив, будто вечером 7 ноября он посещал их с дружескими визитом. Вот только собственных слуг, а также слуг Александра Васильевича они соответствующим образом не проинструктировали. Так что слуги этот визит не подтвердили.

Зато в доме Сухово-Кобылина обнаружили 33 пятна крови. В те времена невозможно было установить, кому она принадлежала.

Александр Васильевич сначала разъяснил, что на кухне забивали птицу для обеда, а недорезанный петух вырвался и носился по дому. Потом указал на камердинера, у которого часто шла носом кровь. И под конец вспомнил о лечебных пиявках, которых ставили его тетушке.

Барин обманул

Звучало все это не слишком убедительно, а когда Надежда Нарышкина вместе с Сухово-Кобылиным пошла выбирать гроб для убиенной, дело приобрело скандальный оттенок. С Нарышкиной взяли подписку о невыезде, после чего она сразу рванула в Париж, где через несколько месяцев родила дочь от Сухово-Кобылина.

Александра Васильевича арестовали, а заодно арестовали его крепостных, находившихся в услужении у Луизы: повара Ефима Егорова, кучера Галактиона Козьмина и двух «дворовых женок» — Аграфену Кашкину и Пелагею Алексееву.

19 ноября все эти слуги заявили, что они убили Луизу на почве, так сказать, личных неприязненных отношений — слишком часто она их ругала, била или жаловалась на них хозяину.

Московский надворный суд приговорил всех четверых к каторге, а Сухово-Кобылина, разумеется, отпустили.

Но со стороны все выглядело так, будто Александр Васильевич убедил крепостных взять вину на себя, и генерал-губернатор Первопрестольной Арсений Закревский отправил дело на дополнительное расследование.

Московская уголовная палата пыталась спихнуть дело на Сенат, Сенат — на уголовную палату. А тем временем крепостные, приговоренные к каторге, от прежних показаний дружно отказались и указали мотив самооговора — барин пообещал деньги и вольную для них самих и их родственников, да еще гарантировал защиту.

У слуг поинтересовались: почему они признались в самооговоре? Те ответили, что обманул, мол, барин с защитой. Не думали они, что все закончится плетями и каторгой.

Николай I велел возобновить следствие. Весной 1851 года Сухово-Кобылина вторично арестовали и посадили на гауптвахту при Тверской части. Здесь — от скуки и желая отвлечься Александр Васильевич написал свою первую пьесу с криминальным сюжетом — «Свадьба Кречинского». Позже, после написания «Дела» и «Смерти Тарелкина», выстроилась трилогия, которая принесла автору славу выдающегося драматурга.

Оставить в подозрении

Следствие продолжалась еще пять с половиной лет. Косвенных улик против Сухово-Кобылина было хоть отбавляй. Но, учитывая аристократическое происхождение обвиняемого, на полноценный обвинительный приговор материалов не хватало. В конце концов Московский надворный суд его оправдал, и даже Закревский не стал с этим спорить.

Сенат, однако, вынес другую формулировку: «Оставить Сухово-Кобылина в подозрении по участию в убийстве Деманш, Кашкину освободить от всякой ответственности, Егорова же и Козьмина, неприкосновенных к убийству, но давших ложные показания, отвлекшие внимание следователей от настоящих следов преступления, лишить всех прав состояния и сослать на поселение в отдаленные места Сибири».

Мать Сухово-Кобылина с такой формулировкой не согласилась. Она напросилась на аудиенцию к сестре Александра II — великой княгине Марии Николаевне, которая, в свою очередь, попросила разобраться министра юстиции Виктора Панина.

Министр был поглощен подготовкой лично ему неприятной крестьянской реформы и, чтобы не трепать лишний раз нервы, предложил компромиссное решение — оправдать всех. Александр II из сходных соображений утвердил это решение 3 декабря 1857 года.

Подлинник этого вердикта отправили в Сенат. Но его потерял курьер «в пьяном виде вместе с парою сапог». Пришлось выписывать новую бумажку с государевой резолюцией.

Кто же убил Луизу? Это так и осталось загадкой.

Сухово-Кобылин говорил: «Не будь у меня связей да денег, давно бы я сгнил где-нибудь в Сибири». Эти слова нельзя расценивать как признание вины. Скорее, Александр Васильевич намекает на другое: если бы он не потратил кучу денег на взятки, его бы несправедливо засудили.

Так или иначе, Сухово-Кобылин от светской жизни отошел и жил преимущественно в своем ярославском имении, где организовал учительскую семинарию. Умер в Ницце на 86-м году жизни.

Надежда Нарышкина во Франции сошлась с Александром Дюма-сыном и стала его женой после кончины первого мужа. Но продолжить династию Дюма она не смогла — все беременности заканчивались выкидышами. Возможно, Луиза преследовала ее из гроба.

Олег ПОКРОВСКИЙ