Егор Ковалевский был и дипломатом, и писателем, и ученым. Но главной его страстью были путешествия. Его забрасывало в самые разные места — от Китая до Африки.

Из философов в геологи

Есть порода людей, которым не сидится на месте. Они идут туда, где еще никто не был. Часто гибнут в пути, пропадают безвестно, получают раны, теряют здоровье. Те же, кому повезло вернуться живыми и здоровыми, нередко доживают свой век в одиночестве, скучая по тем дням, когда они шли по нехоженым путям, бороздили неведомые воды, высаживались на незнакомых берегах.

Именно таким, человеком был Егор Ковалевский, сын богатого помещика, родившийся за три года до нашествия Наполеона. Он учился на философском отделении Харьковского университета, но посещал также лекции по географии, ботанике, зоологии, химии, физике и математике.

Эти увлечения поощрял его старший брат Евграф Петрович, служивший в Горном департаменте. По совету брата Егор Ковалевский, окончив университетский курс, перебрался в столицу, и, прослушав курс лекций в Горном кадетском корпусе, сдал экзамен на звание горного инженера.

В ту пору мир охватила страсть — искать золото. На какое-то время охота за золотом стала главной целью Ковалевского, который при помощи брата сделался членом, а потом и начальником поисковых экспедиций. Он основал четыре прииска на Алтае, работал на Урале, зарекомендовал себя хорошим специалистом, выслужил чин капитана корпуса горных инженеров.

А затем капитана Ковалевского пригласили работать на Балканы. Причем его поездка более всего походила на шпионскую миссию, хотя официальным предлогом были поиски золота в Черногории. Эту страну тогда мало кто знал, а на картах она обозначалась как Турецкая Албания. В общем, возникает резонный вопрос: зачем искать золото там, где его никто никогда не находил и где население в то время занималось главным образом пограничными стычками с австрийцами? Еще более занятным кажется то, что прибывший для поисков золота русский капитан-инженер возглавил один из отрядов черногорских партизан и развил такую бурную деятельность, что австрийцы добились от русского правительства отзыва беспокойного геолога. Ему даже пришлось написать объяснительную записку Николаю I. Император совсем не разгневался, даже наоборот — похвалил Ковалевского.

Вернувшись с Балкан, Егор Петрович тут же ввязался в новую авантюру. В Оренбурге он присоединился к отряду, отправившемуся в поход на Хивинское ханство. Дерзкий план оренбургского губернатора Василия Перовского предусматривал марш по зимней степи.

Зима становилась главным козырем русских войск. Почему? Дело в том, что в ходе прежних попыток завоевания Хивы постоянно велись сражения за колодцы и переправы через степные реки. У хорошо знавших местность хивинцев и племен, выступавших на их стороне, было значительное преимущество. Перовский мыслил так: зимой все будет по-другому, ибо колодцы не важны, поскольку воду можно получать из снега, а замерзшие реки можно форсировать по льду. Таким образом его отряд получит свободу маневра.

Круговая оборона

На первый взгляд, план выглядел безупречно, но у него оказалось много слабых мест. Удар по отряду Перовского нанесли зимние бураны, из-за которых продвижение по степям стало невозможным. Лагеря замело снегом, морозы и бескормица губили верблюдов и лошадей, а постоянные ночные набеги степняков, обморожения, цинга и голод косили людей. Видя, что ситуация становится безвыходной, Перовский приказал отходить к Оренбургу.

Отряд непрерывно атаковали хивинские всадники, громившие группы, отставшие от основной колонны. С одной из таких групп Ковалевский попал в плен. Пленных ждала ужасная участь — в Хиве процветала работорговля (между прочим, одной из целей военной экспедиции Перовского была ликвидация этого промысла).

Страх превратиться в рабов придал пленникам сил и решительности. Они сумели вырваться из лагеря хивинцев и уйти в степь. Погоня настигла их возле развалин одного старинного селения. Засев в руинах, беглецы заняли круговую оборону.

Капитан Ковалевский принял командование на себя, и под его руководством осажденные несколько дней упорно отстреливались, отражая наскоки двух тысяч всадников, круживших по степи.

Беглые пленные питались кониной. Воду, как и планировал Перовский, получали из снега. Помощи им ждать было неоткуда. Спасли их отвага и упорство. Хивинцы поняли, что людей, засевших в развалинах, живыми не взять. А от мертвых проку мало. Поразмыслив, хивинцы ушли, бросив осажденных в зимней степи.

Это было еще пострашнее плена! Весь путь, по которому отступал отряд Перовского, был завален трупами и скотской падалью. Но люди, которых вел Ковалевский, смогли пробиться сквозь снега к русским аванпостам.

Белые пятна Африки

Казалось бы, после таких приключений можно и отдохнуть. Но отдых — это не для Ковалевского. Он снова пустился в путешествия, побывал в Средней Азии, в Афганистане, на Балканах.

Егор Петрович мечтал посетить Африку. В 1847 году случай наконец-то подвернулся. Ковалевского пригласил правитель Египта Мухаммед-Али-паша, мечтавший отыскать золотые россыпи.

Приглашение русского геолога явилось своего рода политической акцией. Мухаммед-Али был человеком незаурядным. Албанец по крови, он родился в Македонии. До 30 лет торговал табаком, а когда Турция начала воевать с Наполеоном, оказался в армии. Воевал с Наполеоном в Египте, выбился в командиры албанского корпуса.

Во время политической неразберихи Мухаммед-Али, опираясь на своих албанцев, сумел захватить власть в Египте и сделался фактически независимым от Турции правителем. Он умело лавировал между французами и англичанами, а приглашение русского геолога Ковалевского должно было добавить перца в ту политическую кашу, которую египетский паша заваривал.

Французы хотели строить в Египте железные дороги. Англичане планировали прорыть канал через Суэцкий перешеек. Русским нужен был союзник на Востоке, с которым можно было заключить антитурецкий альянс. Стечение всех этих политических обстоятельств и привело Егора Петровича в Египет.

Целый год Ковалевский провел в местах, на тот момент совершенно неизвестных европейцам. Где-то там брал свое начало Нил. Там была таинственная страна Офир. Там могло быть золото.

Российский капитан довел свою экспедицию до гор Рувензори на территории современной Уганды. Для этого пришлось пересечь на верблюдах Нубийскую пустыню, не встретив за 10 дней ни одного источника питьевой воды. Но отряду Ковалевского удалось дойти до места, где Белый Нил сливается с Голубым Нилом, давая начало великой реке.

После жаркой пустыни земли Восточного Судана, показались путешественникам раем. Они оказались в саванне, где трава выше человеческого роста, где полно зверья и птиц, а царит над всем этим не человек, а лев. Рев хозяина тех мест слышали в лагере каждую ночь.

Расцветив географическими пометками несколько белых пятен на картах Африки, Ковалевский тем не менее золота не нашел. А пригласивший его Мухаммед-Али заболел и утратил рассудок. Преемники паши предпочли сотрудничество с англичанами, разрешив им построить Суэцкий канал и сделав их хозяевами главного торгового пути мира. Мечты о «русском Египте» так и остались мечтами.

Принципы важнее карьеры

Вернувшись из Африки, неутомимый Ковалевский сразу отправился совсем в другую сторону. Сопровождая русскую духовную миссию в Пекин, Егор Петрович проявил себя ловким дипломатическим агентом. Он подписал Кульджинский торговый трактат с Китаем, по которому товары двух империй взаимно освобождались от уплаты таможенной пошлины. Русские купцы получили право торговли в Кульдже и Чугучаке, где открылись российские консульства и постоянные фактории.

А потом началась Крымская война. Сначала Ковалевского отправили комиссаром в Черногорию, потом он состоял при штабе главнокомандующего — князя Михаила Горчакова.

Для России война оказалась неудачной, но на карьере Ковалевского это не сказалось. Он выбился в генеральские чины и встал во главе Азиатского департамента Министерства иностранных дел.

Новый начальник департамента организовал три дипломатические миссии — в Персию и Афганистан, в Хиву и Бухару, в Восточный Туркестан. Эти миссии собрали много научно-исследовательского и еще больше разведывательного материала. Егор Петрович потрудился и над укреплением российских позиций на Дальнем Востоке. При его участии были заключены Айгунский и Пекинский договоры с Китаем. Ковалевский находился на пике карьеры, когда в 1861 году, протестуя против репрессий в отношении студентов, подал в отставку. Последние семь лет жизни он посвятил подготовке пятитомного собрания своих сочинений. Оно вышло в свет уже после смерти Егора Петровича, но имени его не прославило.

Егора Ковалевского нельзя отнести к знаменитым путешественникам, которых знает каждый. И в этом есть какая-то несправедливость.

Валерий ЯРХО