Сноха Горького — Надежда Пешкова — была первой красавицей Москвы. Пока жив был писатель, ей многие завидовали, да, видно, сглазили. После смерти свекра жизнь этой женщины превратилась в настоящий кошмар. Недаром Анна Ахматова как-то сказала: «Наше время даст изобилие заголовков для будущих трагедий. Я так и вижу одно женское имя аршинными буквами на афише». И вывела пальцем в воздухе: «Тимоша».

«Тимошка, как есть Тимошка…»

Почему Надежду Пешкову звали Тимошей? На этот счет существует семейная байка. Молоденькая Надежда однажды впорхнула в гостиную в шляпке, из-под которой выбивались лишь короткие завитки (следуя европейской моде, она без сожаления отрезала свою прекрасную косу). Горький только руками всплеснул:

— Тимошка, как есть Тимошка! (Так в старой России окликали кучеров.)

С легкой руки свекра имя прижилось. С тех пор дома и в кругу друзей Наденьку все стали звать Тимошей.

Не прикладывая к этому никаких усилий, она невероятно нравилась мужчинам. Алексей Максимович, познакомившись с невесткой, назвал ее славной и милой, а за молчаливый характер охарактеризовал «красивым растением». Искавшие ее внимания мужчины обожали ее за красоту и женственность. А среди них, между прочим, были птицы весьма высокого полета.

Максим Пешков был вторым мужем Тимоши. С первым она не прожила и дня, выскочив из спальни через окно. Муж, ординатор ее ученого отца, профессора Алексея Андреевича Введенского, был ей совсем несимпатичен. Но что поделать? Против воли отца 17-летняя дочка пойти не посмела. А вот сбежать сразу после венца сообразила…

Максим Пешков, с которым они в гимназические годы катались на коньках на Патриарших прудах, дабы утешить беглянку, пригласил ее в увлекательное заграничное путешествие. Они уехали в Италию, где тогда жил Горький, а поженились уже в Берлине.

Возвращение домой

Судя по всему, Тимоша была женщиной с характером, способной на решительные поступки. А каков был ее муж? Все отзывались о нем как о милом парне — веселом и неконфликтном. Говорили также, что он был невероятно добрым и невероятно безответственным. Настолько, что в свои 30 лет по интеллекту больше походил на 13-летнего подростка.

Между тем Максим с навязанной ему ролью — быть посредником между большевиками и отцом, который не хотел покидать заграницу, — справился безупречно. Горький должен был вернуться на родину, как того желали органы, и Максим торопил отца. Ведь по возвращении в СССР ему был обещан предмет его мечтаний — автомобиль.

Так в 1932 году Горький с семьей навсегда вернулся домой. Ах, если бы он знал, как сложится его судьба и судьбы его детей, он вряд ли решился бы на этот шаг…

Первой ласточкой стала смерть сына Горького. Максим Пешков умер в мае 1934 года от воспаления легких. Смерть была настолько нелепой и неожиданной, что в нее отказывались верить. Молодой, здоровый мужчина скончался от обычной болезни, которую в то время умели превосходно лечить, uде и при каких обстоятельствах Максим мог так сильно простудиться, до сих пор остается загадкой.

Версий море. Но вот что вспоминает Марфа Максимовна — дочь Надежды Пешковой. Максима повсюду сопровождал Петр Крючков, приставленный к Горькому личный секретарь, сексот и алкоголик. Однажды, весной 1934 года, Пешков и Крючков возвращались с дачи Ягоды. Как рассказывал позднее Марфе Максимовне сын шофера, который вел машину, ее отец плохо себя чувствовал. Обычно он сам любил сидеть за рулем — вообще бредил автомобилями, продал коллекцию марок, купил машину, всю ее разобрал и собрал. А тут не мог вести, сидел сзади, говорил: «В чертову компанию попал, никак не могу вылезти». Но пьян не был. Сказал: «Плохо себя чувствую». Попросил остановить машину, вышел покачиваясь. Крючков, который с ним ехал, все говорил: «Ничего, обойдется».

Приехали на дачу в «Горки-10». Крючков пошел к себе в отдельный домик, уходя, сказал: «Тебе нужно лечь». Максим ответил: «Посижу на улице».

Он сел на скамейку. Были первые дни мая. Посидел и уснул. В одной рубашке. А было еще холодно, кое-где снег лежал. И он разболелся. Лечили странно: дали касторку, когда у него была температура под 40 градусов, его все время подташнивало. Отравили ли его у Ягоды? Могло быть, могло не быть. Теперь уж недоказуемо.

По другой версии, влюбленный в Тимошу Горький (сильное увлечение, по свидетельству знакомых семьи, действительно имело место) будто бы уединился со снохой. Максим случайно увидел это. Полуодетый выбежал на улицу и не возвращался до самого утра.

Как бы то ни было, но в 33 года Тимоша осталась вдовой с двумя детьми на руках. Но самое страшное началось через 2 года, когда умер и сам Горький.

В ловушке

Именно в это время вокруг Тимоши стали происходить странные, непонятные вещи. Мужчины, которые проявляли интерес к молодой и красивой вдове, тотчас исчезали из ее жизни.

Все это случилось после того, как к Тимоше посватался овдовевший Сталин (вскоре после смерти Горького). Хотите верьте — хотите нет, но Тимоша ответила решительным отказом. Не побоялась прогневать вождя! Рискнула своей жизнью и жизнью дочек. А может, не понимала всей степени опасности? Сталин воспринял отказ внешне спокойно. Однако несговорчивость вдовы ей потом сильно аукнулась.

Вот как вспоминала те времена Марфа Максимовна: «У мамы страшная судьба. После смерти дедушки она стала собирать материалы и организовывать музей. Во главе музея стал Иван Капитонович Луппол, замечательный человек. Сначала он приходил на обед. Мы с Дарьей ревновали маму к нему, но радовались, что она не будет одна.

Иван Капитонович ухаживал за мамой 2 года. Они вместе готовили музей, он стал его директором. В конце второго года они вместе уехали на торжества Руставели —- в семье все уже понимали, что они будут мужем и женой.

Однако из Грузии мама вернулась одна — Ивана Капитоновича арестовали. Он сидел в Смоленске в одной камере с Николаем Вавиловым. Умер от голода или расстреляли — не знаю…

С тех пор любой мужчина, который приближался к маме, был обречен… Ее саму при этом не трогали, зато вокруг нее оставляли выжженную землю».

Второй жертвой был архитектор Мирон Мержанов. Веселый и жизнерадостный человек очень полюбился девочкам. Но однажды ночью и за ним пришли люди в штатском.

— Надя, умоляю, ни во что плохое не верь. Я всегда был честен, — успел он крикнуть ей на прощание.

Тимоша заплакала:

— Знаю. Это я всем приношу несчастья. Мне нельзя никого в дом приводить. Я — роковая женщина.

В начале 1950-х в семью Пешковых вошел Владимир Федорович Попов. Еще одна попытка счастья для Тимоши. Он был инженер-строитель, во время войны служил в танковых войсках. Моложе ее на 10 лет.

«Очень своеобразный человек, — вспоминает Марфа Максимовна. — С одной стороны, всеобщий любимец, устроитель костров, пикников, любитель больших компаний, поездок на юг. Мама с ним в себя пришла.

Но, въехав в дом, он стал разгонять друзей и знакомых, говоря, что они — приживалы. Поссорился с самыми старыми друзьями мамы. При этом он старался соблюдать все ее общественные интересы: добился, чтобы ей дали повышенную пенсию, дачу, вел все переговоры с Союзом писателей. Дарья воспринимала его очень негативно — в общем, маме опять досталось, но она его любила, как никого прежде. Лишь его отношение к женщинам, бесконечные увлечения доставляли ей много горечи. Его арестовали так же, как и всех остальных…»

От имени вождя

А что за отношения были у снохи классика с наркомом внутренних дел? Генриху Ягоде в 1938 году было предъявлено обвинение в убийстве Максима Пешкова и самого Горького. Ягода признал себя виновным лишь в смерти Пешкова-младшего: мол, сделал это из личных соображений, поскольку был влюблен в Надежду Пешкову, которая, овдовев, стала наконец его любовницей.

Известно, как выбивались показания в застенках НКВД. И тем не менее современные историки литературы допускают факт существования этой любовной связи. А вот родные Тимоши эту связь решительно отрицают. Дескать, Ягода лишь торил дорогу Сталину, оказывая знаки внимания Тимоше исключительно от имени вождя…

Так и прожила она до самой смерти в доме на Малой Никитской, где ей оставили три комнаты. Умерла в 1971 году, в возрасте 69 лет. Стало плохо с сердцем. Она приняла лекарство и пошла в дом (дело было на даче в Жуковке, той самой, которую якобы купил для нее Ягода). Прилегла на диван и больше не встала.

Наталья КАСЯКИНА