Отступление русской армии в 1812 году Наполеон называл «скифской войной», а Гитлер действия советских партизан — «скифской тактикой». Совпадение ли это или закономерность?

В русской истории лишь две войны получили название Отечественных. Если внимательно присмотреться, то очевидно, что их сценарий практически одинаков: вторжение в Россию объединенной Европы, отступление до Москвы, а затем изгнание врага со своей территории и захват его столицы. Однако задолго до них случилось событие, предвосхитившее ход военных действий в XIX и XX веках и объясняющее упоминание древнего народа.

«Неправильная» война

Суровым испытанием для Второго Скифского царства стала последняя четверть VI века до нашей эры. В Скифию вторглись полчища персидского царя Дария I, объединившего под своей властью многочисленные территории Передней Азии вплоть до Индии. Дарий серьезно подготовился к походу и собрал огромную армию из покоренных народов. По сведениям Геродота, она насчитывала более 700 тысяч воинов и 600 кораблей. Конечно, эта цифра намного преувеличена, но то, что в поход вышла самая мощная армия своего времени, не вызывает сомнений.

Персидский царь был уверен в своей скорой и безусловной победе. Нашел он и предлог для объявления войны: месть скифам за то, что они за 150 лет до этого совершили поход в Переднюю Азию. Многие советники отговаривали Дария от похода, утверждая, что ничего интересного в безводной степи персы не найдут. Но владыка уже принял решение.

Невиданный доселе поход начался в 513 году до нашей эры. На своем пути к Дунаю — западным рубежам скифских владений — персы покорили множество различных народов. Весть о нашествии огромного войска вызвала разногласия в стане скифов и союзных им племен. Понимая, что в открытом бою им будет невозможно разгромить колоссальную по тем временам армию, скифы пригласили на военный совет царей соседних народов. На совещании мнения разделились. Только цари гелонов, будинов и савроматов пообещали скифам помочь, а остальные наотрез отказались. Отказ был мотивирован тем, что скифы несут ответственность за вторжение в Переднюю Азию, и персы имеют полное моральное право на исторический реванш.

Столкнувшись со столь явной оппозицией, скифы перешли к тактике партизанской войны. Разделив свое войско на три части, они избегали решительных сражений, заманивая противника вглубь своей территории. При этом они оставляли перед противником выжженную степь, засыпали все немногочисленные колодцы землей или заваливали их трупами животных. В то же время легкая скифская конница непрерывно атаковала коммуникации противника, перехватывая обозы с продовольствием и уничтожая отдельные вражеские отряды. Более того, скифы намеренно отступали по землям тех народов, которые отказали им в помощи. Персы разоряли их земли и таким образом втягивали в войну.

Два обстоятельства помогали персам. Скифы, обладая первоклассной конницей, всегда обращали в бегство персидских всадников, но никак не могли одолеть регулярную пехоту. Кроме того, невольным союзником персов были их ослы и мулы. Непривычные к их виду и особенно к крику, скифские лошади вставали на дыбы и сбрасывали своих седоков.

Плохая примета или перелом

Подобное положение сохранялось свыше двух месяцев. Персы были в отчаянном положении. Пройдя многие сотни километров по выжженной солнцем степи, отрезанные от источников снабжения и воды, они потеряли значительную часть войска, не выиграв ни одного сражения и не захватив никакой добычи. Отчаявшись, Дарий послал к скифскому царю Иданфирсу вестника, стремясь во что бы то ни стало вызвать противника на генеральное сражение. Играя на самолюбии скифского владыки, персидский царь предложил ему не убегать бесконечно, тем самым признавая себя слабее, а вступить с ним в решительный бой или покориться. Ответ царя скифов был исполнен достоинства и спокойного сознания своей правоты. Иданфирс ответил, что в Скифии нет ни городов, ни посевов — нет ничего, что персы могли бы захватить. Если же Дарий хочет ускорить сражение, то пусть найдет и разрушит гробницы скифских предков. Только после этого, и не раньше, скифы вступят в открытый бой. Но это предложение персы почему-то проигнорировали.

Между тем скифский царь Иданфирс, окончательно убедившись, что персидское войско измотано бесконечной погоней, решился на открытое сражение. Перед этим он отправил Дарию странные подарки: птицу, мышь, лягушку и пять стрел. Самодовольный персидский владыка решил, что эти символические дары обозначают полное повиновение скифов, покоряющихся ему со всей живностью своей земли. Стрелы в этом случае должны были символизировать передачу персам скифской военной храбрости. Радужное настроение владыки пропало, когда жрец Гобрий истолковал дары иначе: «Если вы, персы, не улетите как птицы в небеса, или, подобно мышам, не скроетесь в землю, или, подобно лягушкам, не ускачете в озера, то не вернетесь назад и падете под ударами этих стрел».

Отправив такие подарки, скифы начали строиться для решительной битвы. Надо сказать, что персы, измученные затянувшейся войной, сами жаждали этого сражения. Но незадолго до схватки они увидели, что передовые ряды скифской конницы, состоящие из молодежи, с ревом и гиканьем ринулись в сторону вдоль приготовившейся к атаке армии. Увидев столь странные маневры, Дарий отправил разведчика, который, вернувшись, доложил, что перед скифским строем пробежал заяц, и молодые воины с охотничьим азартом устремились за животным. Этот эпизод произвел огромное впечатление на персидского царя, который мрачно произнес: «Эти люди относятся к нам с большим пренебрежением, и мне теперь ясно, что Гобрий правильно объяснил смысл скифских даров». В тот момент он принял окончательное решение об отступлении. Но незнание скифских обычаев сыграло с Дарием злую шутку: заяц у скифов был не только добычей — у кочевников пробежавший мимо воинского строя косой считался крайне дурным предзнаменованием.

Рабы или верные слуги?

С наступлением ночи, под видом вылазки, бросив в лагере больных и ослабевших воинов, музыкантов, прислугу и даже собственный гарем, Дарий с остатками войска поспешил к Дунаю. Крики привязанных мулов и ослов, мелькание людей у костров убеждали скифов, что персидское войско осталось на месте и готовится к завтрашнему бою. Кроме того, из лагеря доносилась громкая музыка, так как музыкантам было приказано играть всю ночь. На рассвете, увидев, что скифская конница опять строится к бою, оставшиеся в лагере персы поняли, что их бросили на произвол судьбы, и взмолились о пощаде. Судьба этих несчастных неизвестна, но наверняка была трагичной. Убедившись, что Дарий бежал, скифы ринулись грабить лагерь, а затем бросились в погоню.

Они отправили один из отрядов к большому мосту через Дунай, чтобы отрезать персам пути возвращения. Мост охраняли подвластные персам ионийские греки, которые получили указание от Дария ждать его 60 дней, а затем разрушить мост и уходить. При этом царь обещал им свободу. Срок истек, но греки продолжали ждать возвращения своего владыки. Скифы, уважая верность греческих воинов данному слову, предложили им разрушить мост и удалиться, навсегда избавившись от персидского рабства. Посовещавшись, греческие военачальники пообещали доверчивым кочевникам содействие и, в доказательство свой искренности, приказали разобрать мост на расстоянии полета стрелы. В полной уверенности, что персидский царь со своей армией отрезан от своих владений, простодушные скифы повернули назад.

Убежденные, что персы двинулись обратно по тем местам, где еще оставалась растительность для лошадей и вода для людей, кочевники направили свои поиски именно в этом направлении. Эта была ошибка: измученные персы тем не менее выбрали наиболее прямой маршрут по уже разоренной территории. В итоге противники разминулись, и Дарий с остатками войска прибыл к Дунаю несколько раньше своих преследователей. Увидев, что мост разобран, персы пришли в полное отчаяние. На их счастье, в свите Дария находился некий египтянин с очень громким голосом. Став на берегу, он закричал, призывая греков на помощь. Услышав этот зов, ионийцы, которые обманули скифов и не ушли, быстро восстановили мост.

Так персы были спасены. С тех пор скифы считали ионийских греков самыми трусливыми из всех людей. По их мнению, только прирожденный раб, имея возможность обрести свободу, отказывается от нее.

Евгений ЯРОВОЙ