Самые первые книжки, которые советским детям покупали родители, были написаны Маршаком. Дети знали наизусть «Сказку о глупом мышонке», «Кошкин дом», «Багаж», «Вот какой рассеянный» и даже писали ему письма и просили поскорее прислать продолжение. Недаром острословы переделали его фамилию. Так и говорили: Самуил Маршак — маршал детской литературы.

Маршак рассказывал писателю Валентину Берестову замечательную историю из своего позднего отрочества. Тем летом жил он в Ялте, у Екатерины Павловны Пешковой. И вот как-то пошел он погулять на базар, а там его увидел пожилой купец в красной феске с кисточкой, не то грек, не то турок. Зазвал он юного Маршака на свой кораблик, фелуку, привел в каюту, стал сладостями угощать — понравился ему гимназист.

Мальчик, хочешь выйти в море?

Маршак, разумеется, глядел на все восторженными глазами. На прощанье купец ему предложил: «Мальчик, а хочешь выйти в море на фелуке? Турцию увидеть хочешь? Приходи завтра ровно в пять утра. Никому не говори! Посмотришь Турцию, а в пятницу — назад, в Ялту». В начале пятого Маршак проснулся и сел писать записку, что, мол, просит прощенья, но уж очень хочется Турцию посмотреть. Но тут вдруг вспомнил масляные глазки купца и лживые слова и понял, что его чуть не обманули. Лег в постель, дождался пяти утра и заснул. Досказав эту историю, Маршак добавлял: «А то был бы рабом где-нибудь на Аравийском полуострове».

Рабом в Аравии он, конечно, не стал, но путешествовать любил необычайно. Даже в преклонные годы не чурался прокатиться на ослике по турецкому Стамбулу. Страсть к путешествиям была у него с детства. В те дореволюционные годы семье приходилось постоянно переезжать с места на место. Родился он в 1887 году в Воронеже, и первые пять лет связаны с этим городом, Первое его сознательное воспоминание — о прогулке в городском саду, где играл духовой оркестр. Маленький Маршак был так восхищен тяжелыми голосами духовых труб, что выбежал прямо к оркестру и стал плясать, а когда музыка кончилась, завопил во весь голос: «Музыка, играй!» Но лучезарным детство было только в его памяти.

Самуил Яковлевич Маршак родился в бедной еврейской семье. И отцу постоянно приходилось искать средства к существованию. Семья, как тогда полагалось, была многодетная. Из четверых детей семейства Маршак трое стали писателями. Но только второму по старшинству ребенку — Самуилу — удалось добиться такого общественного признания. Впрочем, в его будущем никто из Маршаков не сомневался. Дома все его считали вундеркиндом. Стихи он сочинял, сколько себя помнил, даже раньше, чем научился читать. Но особую любовь к словесности ему привил учитель словесности в Острогожской мужской гимназии. Юный Маршак исписывал стихами целые тетрадки, даже переводил с древнегреческого.

Одна из таких тетрадок попала в руки именитого критика Владимира Васильевича Стасова, тогда уже старика. Стихи юного гения Стасову пришлись по душе, и он даже помог отцу мальчика Якову Мироновичу, перебравшемуся в Петербург, пристроить сына в лучшую столичную гимназию-до революции для еврейских детей, если они жили не в черте оседлости,
существовала квота на обучение, в престижных учебных заведениях наотрез отказывались принимать евреев, даже вундеркиндов. Вмешался Стасов. Он же познакомил мальчика с Максимом Горьким, с которым потом у них даже завязалась дружба.

В то лето, когда турецкий купец чуть не увез Самуила за море, Горький пристроил Маршака в Ялту, к своей жене. У мальчика начинался туберкулез. Два года Маршак провел в теплом ялтинском климате, учился там в гимназии и совсем окреп. А после первой русской революции вернулся в столицу, к отцу. Он был уже совсем взрослым. Писал взрослые стихи и начал публиковаться.

Как стать писателем

Оба его покровителя бросили Маршака на произвол судьбы — Стасов в 1906 году умер, а Горький уехал за границу. Так что выживать нужно было учиться самостоятельно. Маршак начал сотрудничать со столичными журналами, давал частные уроки и даже подрабатывал литературным негром — писал стихи под заказ, отказываясь от авторства. Правда, собственные стихи Маршака в то время явно не были гениальными, журналистика ему удавалась много лучше. Недаром в 1911 году, летом, редакция «Всеобщей газеты» отправила его собкором на Ближний Восток. Там он встретил Соню Мильвидскую — очаровательную барышню, в которую тут же влюбился. Не прошло и года, как пара поженилась и решила не возвращаться в Россию, а уехать в Лондон.

Так что с английского Самуил Яковлевич переводил не по подстрочнику, как большинство советских поэтов. В Лондонском университете он изучал английскую поэзию, а в свободное время немало поездил и походил по стране, иногда забираясь в самые отдаленные уголки Британии. И совершенно влюбился в английский фольклор, в то, что поют сельские жители, собираясь за кружкой эля. Жизнь была прекрасна, но накануне Первой мировой войны семья Маршаков вернулась в Россию.

Началась война. Пришлось всей семьей ехать в Острогожск, к военному округу которого он был приписан, за получением свидетельства о пригодности (или непригодности) к военной службе. Там неожиданно случилась страшная беда, которая перевернула всю его жизнь, — от несчастного случая погибла его полуторагодовалая дочь. С тех пор все детские лица стали для него — ангельскими. Всех детей хотелось ему приголубить и поддержать. Он стал принимать активное участие в судьбах самых обездоленных, а таких, потерявших родителей, во время войны стало много. И это было только начало. За мировой войной пришли две революции. Маршак организовывал детские дома, в Краснодаре основал детский театр. Театру, как воздух, требовались хорошие детские пьесы. Так он стал сочинять для детей. И это лучшее, что он мог для них сделать.

Возвращаясь в Петроград

Шел 1923 год. Самое страшное время петербургских репрессий было позади, время новых репрессий еще не наступило. Маршак вернулся в Петроград уже сложившимся детским писателем. Он сразу же стал заниматься созданием советской детской литературы — писал оригинальные сказки и очень много переводил с английского, редактировал детские журналы. Именно благодаря ему сложился замечательный коллектив авторов в ленинградском отделении Детгиза. Каким-то невероятным образом он находил талантливых детских писателей. Правда, с Корнеем Чуковским отношения у него были сложные.

Детская-литература, в которую он ушел с головой после семейной трагедии, стала не временным прибежищем души, а ежедневной упорной работой над словом. Как ни забавно, но она спасла Маршака от вала репрессий, обрушившихся на писателей во второй половине 1930-х годов. Он никогда не публиковал текстов, которые могли бы рассматриваться как антисоветские. Его стихи были написаны именно для детей — без ложной патетики, без сюсюканья и дидактики, которую Маршак считал настоящим врагом хорошей литературы для детей. И хотя созданное им издательство было разгромлено в 1937 году, а его товарищи по ремеслу арестованы, сам Маршак этой участи избежал. Правда, от греха подальше, переехал в Москву.

Последние годы

Он много переводил, и не только детские стишки, но и таких взрослых авторов, как Шекспир и Уильям Блейк, а стихи Роберта Бернса в его переводе совершенно справедливо входят в золотой фонд отечественной переводной литературы. Не боялся он и дружить с опальными литераторами — Зощенко и Мандельштамом. И таким честным человеком оставался всю жизнь. Когда все боялись, он выступил в защиту Солженицына и Бродского.

Власть на удивление его любила. Он получил четыре Сталинские премии и два ордена — Трудового Красного Знамени и Отечественной войны 1-й степени, а в послевоенные годы к наградам добавились два ордена Ленина и Ленинская премия. Самое интересное, что он и не пробовал заигрывать с властью, а просто делал свое дело. Целые дни он проводил за письменным столом, работая над собственными и чужими рукописями. Дверь его дома всегда была открыта для других поэтов и прозаиков. Маршак любил выступать на детских мероприятиях, старался отвечать на детские письма, и дети платили ему горячей любовью. Стоило ему появиться во дворе, тут же Маршака окружала стайка мальчишек и девчонок.

Даже во время поездок за рубеж он находил себе собеседников младшего школьного возраста. К своим собственным детям, а потом и внукам он относился с трепетной нежностью и говорил с ними на понятном им языке. Но беда не обошла его семью и в послевоенные годы — от туберкулеза, той самой наследственной напасти, умер двадцатилетний сын Яков. И в тот же год родился его внук, которого Маршак нарек именем утраченного сына.

До последних дней, даже во время болезни, Самуил Яковлевич не оставлял литературных занятий. Как вспоминал его брат, и в больнице, когда врачи уговаривали его поберечь больное сердце, он продолжал править корректуры. В этой больнице он и умер 4 июля 1964 года в возрасте 76 лет.

Николай КОТОМКИН