Изначально смердами на Руси называли земледельцев-крестьян, зарабатывающих на жизнь тяжким трудом, но постепенно из опоры государства они превратились в презираемых плебеев. На другом полюсе российского общества находились саврасы. Во второй половине XIX века такое прозвище получили сынки состоятельных родителей, которые труду на благо общества предпочитали безделье, флирт и пьяные кутежи.

Почет и престиж

В культовом фильме «Иван Васильевич меняет профессию» самодержец Иван Грозный (1530-1584), оказавшийся в Москве XX века, гневно бросает режиссеру Якину:

— Ты пошто боярыню обидел, смерд?

Зрителям было понятно, что слово «смерд» носит ругательный оттенок, но что конкретно оно означает, многие не догадывались.

Слово «смерд» имеет долгую историю, по ходу которой его смысл трансформировался в полном соответствии с изменениями в российском обществе.

Историки полагают, что «смерд» — это один из древнейших терминов, которым обозначался земледелец-крестьянин в древнерусском государстве в период XI-XIV веков.

В XI веке быть смердом считалось почетным и престижным. Смерд имел свою законную собственность: землю, орудия производства, инвентарь, личное оружие и скот. Он владел этим имуществом и мог передавать его по наследству. Смерды обрабатывали землю. Собранный урожай позволял им жить достойно и пользоваться уважением.

Изначально смерд обладал значительной частью имущественных и личных прав, что приближало его скорее к категории свободных людей. Смерды жили общинами, на них лежала обязанность платить налоги и дань князю, а во время военных походов князь призывал их на службу (причем смерды состояли в коннице, а это довольно высокая ступень в армии). В военные походы они выступали со своим собственным оружием и конем.

В Новгородской республике большинство смердов были государственными крестьянами (обрабатывали государственную землю), хотя также упоминаются княжеские, епископские и монастырские смерды. Уходить с земли они не имели права.

Подвергаться постепенному закабалению смерды начали в XII столетии. Это был длительный процесс, растянувшийся на века.

Уважение и презрение

Корень слова «смерд» персидский — merd, что в переводе означает «человек», «муж». Созвучное слово имеется в разных языках, что свидетельствует о многочисленных этнических переплетениях между древними русичами и соседствующими с ними народами. В качестве примеров можно привести таджикское mard, коми — «морт», удмуртское — «мурт». Все эти слова означали «человек».

Известный историк, академик Б.Д. Греков (1882-1953) писал: «Слово «смерд», сохранившееся на огромном пространстве от Пиренеев до Ирана, от Черного моря до Прибалтики, заставляет нас серьезно задуматься над историей взаимоотношений народов Европы и Азии».

На протяжении веков смердами величались свободные мужчины славянского социума. Однако дальнейшее историческое развитие пошло, по меткому выражению Карла Маркса, «в сторону выраженных классовых изменений». В обществе постепенно появлялась прослойка богатых и знатных людей, которые захотели отделить себя от простолюдинов. Так появился уважительный термин «боярин», что означало «родовитый, состоятельный, влиятельный», а может быть, даже приближенный к царскому двору.

Бояре привнесли в термин «смерд» презрительный смысл. На каком-то историческом этапе оно стало все больше ассоциироваться с глаголом «смердеть». Так слово «смерд» получило уничижительный, обидный, даже ругательный смысл.

Смерд превратился в бедного крестьянина, человека неграмотного, бесправного, презренного, грязного, дурно пахнущего, неуважаемого и забитого.

В XI веке появился и прочно закрепился в русском языке термин «осмердить», что означало захватить селения и население вражеского княжества во время жестоких княжеских междоусобных воин.

После XV века категория смердов перешла к крестьянству, однако сам термин продолжал использоваться и означал неофициальное обращение царя к низшим слоям населения. Впоследствии помещики стали называть смердами провинившуюся прислугу или крестьян.

Общество и литература

О том, как менялось отношение общества к смердам, дает представление русская классическая литература.

В книге литературного критика и публициста Н.А. Добролюбова (1836-1861) «Русская цивилизация» находим такую фразу: «В глазах истинно образованного человека нет аристократов и демократов, нет бояр и смердов, браминов и парий, а есть только люди трудящиеся и дармоеды».

М.Е. Салтыков-Щедрин (1826-1889) в повести «История одного города» констатирует: «Тем не менее, глуповцам показались они так любы, что немедленно собрали они сходку и порешили так: знатным обоего пола особам кланяться Перуну, а смердам — приносить жертвы Волосу».

А.К. Толстой (1817-1875) в произведении «Царь Борис» упомянул смердов в таком контексте: Да что, царь-государь, Не знаю, как тебе и доложить! На Балчуге двух смердов захватили Во кружечном дворе. Они тебя перед толпой негодными словами осмелилися поносить. А вот цитата из произведения Н.С. Лескова (1831-1895) «Старые годы в селе Плодомасове»:«- Подлый смерд! — крикнула в азарте, забыв на минуту самую боль свою, истязуемая и снова плюнула прямо в глаза своему палачу…»

Однако своеобразным апофеозом презрения к смердам стало появление в романе Ф.М. Достоевского (1821-1881) «Братья Карамазовы» персонажа, которого автор назвал Павлом Федоровичем Смердяковым. По сюжету он слуга и повар помещика Карамазова. Родила Смердякова городская юродивая Лизавета Смердящая.

Во второй половине XIX века слово «смерд» практически вышло из употребления. Оно кануло в Лету, но зато появилось звонкое словечко «саврас». Так стали называть богатых бездельников, жуиров, бонвиванов, поклонников Бахуса и завсегдатаев веселых вечеринок.

Чувства и разум

Возникновение термина «саврас» тесно связано с животным миром. Как известно, кони саврасной масти (от французского saur — «светло-коричневый») считаются самыми необузданными. По мнению ученых, такое поведение обусловлено наличием так называемого «дикого гена». Потому и буйных, неуправляемых, скандальных гуляк на Руси называли «саврасами».

Саврасы — отпрыски богатых семей — были завсегдатаями светских раутов, аристократических приемов и, конечно же, дорогих ресторанов, где любили кутить всю ночь. Под утро в компании развеселых дам они ехали к цыганам, где наслаждались песнями и танцами смуглых чернооких красавиц.

В XIX веке был популярен такой стихотворный экспромт:

Саврасов наших без узды

Учил в пансьоне мистер Гирст,
Там тятенькиным (ради мзды)
Богатым деткам потакали;
Затем учение кончали,
Ломая зеркала, рояли,
Они в «пансьоне» мадам Фюрст…

«Пансьон» мадам Фюрст — это известное в XIX веке заведение для богатых купцов. Через него прошел и один из самых знаменитых «великосветских саврасов» богатый промышленник Павел Демидов (1839-1885) — представитель старинного демидовского рода, подарившего России крупных заводчиков и землевладельцев.

Неожиданно этот гуляка и жуир стал персонажем скандальной истории, связанной с фрейлиной императрицы Марией Мещерской.

Романтичная девица была безумно влюблена в цесаревича и будущего императора Александра III (1845-1894). Чувства оказались взаимными. Молодые люди тайно встречались, обменивались нежными посланиями, подарками и строили обширные планы на будущую семейную жизнь. Однако этот союз был разрушен непреклонной волей родителей. Цесаревича вопреки его воле женили на датской принцессе Дагмаре.

— Я призываю тебя, сын, довериться разуму, а не чувствам! — уговаривала его дальновидная мать.

А Марию Мещерскую выдали замуж за типичного «савраса без узды» Павла Демидова.

Вечная любовь

По свидетельствам современников, Павел Демидов несколько месяцев вел себя пристойно и не изменял супруге, но затем снова ударился в загул. Его часто видели в модных ресторанах, в обществе дам не самого пристойного поведения.

Мария Мещерская — в замужестве Демидова — умерла в 24 года при родах, так и не познав настоящего семейного счастья. Незадолго до смерти она призналась подруге, что всю жизнь любила только цесаревича.

Российские литераторы не могли оставить без внимания такой заметный персонаж — отечественного савраса.

Герой комедии А.Н. Островского (1823-1886) «Тяжелые дни» Тит Титыч говорит с укоризной:

«- Слушай ты, Андрюшка! Что ты шляешься, как саврас без узды?»

У М.Е. Салтыкова-Щедрина в сказке «Либерал» находим такой монолог:

«- Общественная самодеятельность должна быть в пределах. Сам либерал хорошо понимал, что иначе нельзя. Пусти-ка савраса без узды — он в один момент такого накуролесит, что годами потом не поправишь!»

У Д.Н. Мамина-Сибиряка (1852-1912) в повести «Кисейная барышня»:

«- Только пусть уйдет Зиночка, у него с Татауровым будет свой разговор: старый и больной отец покажет купеческому саврасу, что называется порядочностью в человеческом общежитии!»

Приход к власти большевиков в 1917 году положил конец такому явлению, как саврасизм.

Новые власти безжалостно расправились с власть имущими, лишили их богатств и званий. Многие были репрессированы. Везунчикам удалось покинуть страну и таким образом спастись от лагерей или чекистской пули.

Оказавшись в эмиграции, некогда богатые отпрыски часто с грустью вспоминали те времена, когда они могли позволить себе дорогие рестораны, изысканные напитки, красивых дам и когда за ними прочно закрепилось ироничное прозвище — «саврас без узды»…

Владимир БАРСОВ