«Слава Всевышнему, этой ночью никто не умер, — робко произнесла медсестра. — Но если хотите увидеть человека, который вот-вот отдаст Богу душу, следуйте за мной. Этого пациента сейчас будут соборовать». Гауди облегченно вздохнул: не зря потратил время на поход в больницу…

Куклы Гопода

В больнице Санта-Крус архитектор бывал частенько. Только в этом приюте для бедных ему разрешили присутствовать в морге на вскрытиях. Теперь, изучив костное строение человеческого организма, Гауди хотел большего: желал видеть лица недавно умерших.

…Он следовал за медсестрой по гулким коридорам. Девушка украдкой поглядывала на странного посетителя. Худой, сутулый, заросший седой бородой, в мешковатом неопрятном костюме, с отвисшими, набитыми всякой всячиной карманами, он сам походил на тех бедняков, что находили здесь последнее пристанище. Но его глаза, ярко-голубые, пронзительные, горели огнем.

Гауди вошел в палату и встал у изголовья умирающего. Медсестра содрогнулась: на лице архитектора читалась радость. Откуда ей, юной девчонке, было знать, что он уловил момент, когда душа усопшего отлетает на Небеса…

Глубоко верующий католик, Антонио Гауди отдал себя Богу. Для грандиозного фасада в строящемся соборе Святого Семейства архитектор задумал множество библейских сцен. В поисках подходящей натуры Гауди исходил все кварталы Барселоны. Как же он намучился с животными! Осла, который должен был выглядеть обессиленным после многодневного пути, Антонио разыскал у старьевщика. Животное связали и подвесили на сбруе — так было легче снять мерки. Цыплят и индеек пришлось усыпить хлороформом — с них делали гипсовую отливку, прежде чем они успели проснуться. И только с живого человека снять отливки не получалось: Гауди однажды попробовал на своем помощнике, но тот лишился чувств. С людьми всегда много хлопот…

Он бесконечно долго подбирал прототипов для фигур Иосифа, Марии, Христа и апостолов. Порою Гауди находил требуемое сходство в лицах своих ремесленников: святым Петром стал один из скульпторов, апостолом Фаддеем — перевозчик камня, а толстый козопас послужил моделью для Понтия Пилата. Чтобы изобразить сотни детей, умерщвленных по приказу Ирода, Антонио делал слепки с мертворожденных младенцев. Подвешенные рядами под потолком мастерской белые застывшие тельца производили жуткое впечатление. Но архитектор бесстрастно замечал: «Все мы куклы Господа…» ;

Некуда спешить

Как обычно, днем прямо на строительной площадке Гауди съел листья салата и несколько орехов, запив скудный обед водой. Он был строгим вегетарианцем и считал, что еда лишь отвлекает от плодотворной работы за чертежной доской. А потому надо держать желудок полупустым. Во время одного особо строгого поста он чуть не уморил себя голодом…

Покончив с трапезой, Гауди еще раз с гордостью оглядел свое творение. Он приступил к работе над собором в конце 1883-го, когда ему пошел 32-й год. Вознамерившись построить самый большой собор Барселоны, который станет храмом искупления всех грехов, Антонио стремился воссоздать в нем целый космос. Критики писали, что архитектор страдает опасной заносчивостью, необъяснимой гордыней и тщеславием и ведет себя так, словно зодчество обязано ему своим существованием. Его не ограничивали в замыслах, но стесняли в средствах, и он сам собирал пожертвования на строительство, продолжая годами экспериментировать. Он хотел, чтобы здание напоминало огромный орган. Тогда ветер, проходя через отверстия башен, будет звучать будто настоящий хор.

Неоконченный фасад стремительно уходил в небо, тянулись ввысь каменные оливы, апельсиновые деревья, гранаты, миндаль и розы. Весь растительный и животный мир Каталонии — от моллюсков до парящих перед его глазами птиц. «Падение нравов наступает, когда человек перестает смотреть на природу», — поучал Гауди своих резчиков. Те же, стоя перед гигантским скульптурным фризом, трепетали от ужаса: казалось, что здание готово обрушиться им на головы.

Санта-Крус

Осенью 1925 года Гауди окончательно переселился в студию по соседству с собором, поставив в углу железную кровать. Распорядок дня сложился раз и навсегда: утренняя месса, работа на стройке, вечерняя исповедь у духовника. Из-за грыжи он вынужден был опираться на палку, дабы не упасть. Носил башмаки собственного изобретения с подошвой из травы эспарто: непрочная подошва периодически отрывалась, и Гауди подвязывал ее резинкой.

В понедельник 7 июня 1926 года он покинул стройку после обеда, отдав указание скульптору: «Приходите завтра пораньше. Мы сделаем массу чудесных вещей!» Затем, следуя обычному маршруту, он пошел, не глядя по сторонам. Архитектор был погружен в раздумье, не замечая стремительно приближающийся трамвай, хотя тот летел по рельсам, отчаянно звеня. Почувствовав страшный удар в бок, Гауди не понял, что произошло. Трамвай стоял в 3 метрах, а он почему-то лежал на рельсах. Двое прохожих бросились на помощь и оттащили его на газон: палка и шляпа куда-то пропали, из уха сочилась кровь. Разъяренный водитель выскочил из кабины, объясняя собравшейся толпе, что бродяга не смотрел, куда шел. Затем, убедившись, что путь свободен, отправился дальше по маршруту. Люди пытались выяснить у пострадавшего, кто он, но бедняга не мог разговаривать. Документов при нем не оказалось, денег тоже. Несколько таксистов отказались везти раненого в госпиталь — еще салон испачкает! И только один, ворча, согласился доставить его в больницу для бедных. Там наскоро определили переломы ребер, ушиб мозга, кровотечение из уха — и отправили в клинику.

Санитары ближайшего госпиталя спешили. У них как раз начинался обеденный перерыв. Они тряхнули носилки, Гауди застонал и открыл глаза. Его вносили под каменные своды больницы Санта-Крус. «Господь ничего не делает случайно», — мелькнуло в голове архитектора… Но и здесь, где на протяжении стольких лет он проводил анатомические изыскания, его не узнали. Старика занесли в журнал под именем Антонио Санди и положили в общей палате»..

Отходная молитва

К вечеру друзья Гауди забеспокоились — архитектор не вернулся к ужину. Прождав до темноты, они отправились на поиски в полицейские участки и пункты первой помощи. Глубокой ночью архитектора отыскали в больнице Санта-Крус. «Вечером к нам доставили сбитого трамваем нищего, — сообщил им фельдшер. — В его карманах нашли Евангелие да горсть орехов; кальсоны держались на английских булавках». Новость о плачевном состоянии Антонио распространилась по городу: прелаты церкви, почитатели, сотрудники полицейского управления и журналисты толпились в больничных коридорах. Его поместили в отдельную палату (думали перевести в частную клинику, но Гауди отказался — хотел умереть среди народа). К вечеру следующего дня жизненные силы в нем почти иссякли. Неподвижная правая рука сжимала распятие, хриплое дыхание прерывалось лишь вздохами: «Господи Иисусе! Ты дал мне удивительный дар, а я распорядился им недостойно. Я строил храм по Твоему велению, но часто слышал лишь себя. Прости, что, лишенный семьи, я возжелал войти в Твое Семейство. Я копировал Твои творения, думая, что равняюсь с Тобой. Прости меня, Господи!»

Софья КОТОВА