Академика Трофима Лысенко называют палачом советской генетики и обвиняют едва ли не в персональном «заказе» на академика Вавилова, закончившего дни в застенках НКВД. Между тем сам Лысенко не отрицал генетики, правда, толковал ее по-своему, а причастность к аресту Вавилова и вовсе отрицал.

В Уманьском училище садоводства Лысенко оказался в самое неподходящее время — 1917 год. Но парень все же окончил его и, будучи сотрудником станции селекции растений, написал две работы о томатах и свекле. Параллельно он поступил в Киевский сельскохозяйственный институт, по окончании которого был направлен на станцию селекции в Гяндже.

Способный парень

Руководитель станции поручил молодому специалисту вывести сорт бобов, пригодных для посева зимой. И Трофим вывел такой сорт. Правда, «виноват» был не его селекционный талант, а мягкая зима, благодаря которой посевы не замерзли. Об удаче молодого агронома случайно узнал корреспондент «Правды» и написал о нем статью. Статью и, самое главное, ее героя заметили наверху. А Трофим от бобовых уже перешел к зерновым — главной сельхозкультуре страны — и начал эксперименты с яровизацией.

Хотя результаты яровизации были посредственными, хвалебные отзывы в прессе позволили Лысенко занять место начальника лаборатории Одесского генетического института, а спустя семь лет — и руководителя института. Правительство наградило его орденом Ленина, а Академия наук УССР приняла в свои члены. Такие люди из народа, даже при минимальных заслугах, были нужны власти. А заслуги были.

Взять хотя бы чеканку — обрезание побегов в период роста. Прием позволил увеличить урожайность хлопка на 15%. Другое достижение Трофима — метод верхушечной посадки картофеля. В войну он предложил отрезать картофельные клубни для еды, а их верхушки сажать в землю. Правда, и чеканка, и верхушечные посадки, и даже пресловутая яровизация могли сделать репутацию пытливому крестьянину. В крайнем случае агроному. Именно таким и был, по сути, Трофим Лысенко. Но официально он считался академиком и главой генетического института.

В 1934 году Лысенко познакомился с молодым заведующим кафедрой диалектики природы и эволюционного учения — Ленинградского университета Исааком Презентом. Это знакомство оказалось полезным для обоих. Исаак готовил для Трофима такие доклады, после которых его оппоненты разводили руками — они пришли говорить о хромосомах и ДНК, а их обвиняли в классовой несознательности.

В 1936 году Лысенко и Презент напечатали разгромную статью в «Правде», где критиковали генетиков, принявших теорию Менделя.

Генетики обвиняли Лысенко в антинаучном подходе и неправильности выводов, а тот парировал в духе: «Вы со своей менделеевской генетикой ничего путного не сделали, а вот мы, мичуринцы, вывели десятки новых сортов и подняли урожайность на небывалую величину!» Трофим упрямо отрицал генетические законы Менделя и возможности их практического использования в селекционной работе.

Всего его посылы были щедро сдобрены сталинскими лозунгами и отсылками к сочинениям Ленина и Маркса, в чем большим специалистом был консультант академика — Исаак Презент.

Палач и его подручный

Вскоре Презент написал председателю Совнаркома СССР Молотову кляузу: «Хору капиталистических шавок от генетики в последнее время начали подпевать и наши отечественные… Вавиловцы и Вавилов окончательно распоясались, и нельзя не сделать вывод, что они постараются использовать международный генетический конгресс для укрепления своих позиций и положения…»

Точно не известно, читал ли Лысенко полностью текст записки или просто подписал ее, не глядя. Сам он, уже после смерти Сталина, уверял, что не имел желания устранить Вавилова. Но как бы там ни было, после того доноса Вавилова арестовали в экспедиции в Черновцах и привезли на Лубянку. Его ожидали допросы с избиениями и пытками, в результате чего Вавилов признался в руководстве несуществующей «Трудовой крестьянской партией» и других «грехах».

На основании этого 9 июля 1941 года тройка вынесла ему смертный приговор, который позднее был заменен на 20 лет тюрьмы. В 1943 году Вавилов умер из-за тяжелых условий содержания в Саратовской тюрьме.

О непотопляемости Лысенко говорит и еще один факт. В 1942 году его родной брат Павел добровольно перешел к немцам и стал сотрудничать с ними.

В те времена такой человек попадал в категорию «ИР» — «изменник Родины», а все его родственники подлежали ограничению прав. Но только не Трофим Лысенко. Во время войны он получил Сталинскую премию, а после войны — два ордена Ленина и Звезду Героя Социалистического Труда.

Прохор ЕЖОВ