Штурм неприступной крепости Ленкорань победоносно завершил Русско-персидскую войну 1804-1813 годов. Русский командующий — генерал Петр Котляревский — одержал блистательную победу. Однако для генерала этот триумф стал роковым.

Слова или пушки?

В начале XIX века на Кавказе было неспокойно. Россия втянулась в изнурительную и бесконечную Кавказскую войну. Борьба с непокорными горцами усугублялась наличием внешнего фактора. Кровожадные соседи — Турция и Персия — делали все, чтобы не пустить русских в те земли, которые они считали своими.

Кризисные ситуации требуют появления «кризисных менеджеров» — людей, которые своей энергией и талантом могут переломить нежелательный ход событий. Одним из таких «кризисных менеджеров» Кавказского корпуса был генерал Петр Котляревский. Не зря его называли «кавказским Суворовым». А его последний подвиг — штурм Ленкорани — сравнивали со взятием Измаила.

Котляревский был самым ярким учеником князя Павла Цицианова. Тогда, на рубеже XVIII-XIX веков, в русской политике на Кавказе боролись две линии. Старые генералы, верные традициям «просвещенного» XVIII века, считали, что непокорных горцев нужно «воспитывать» и «цивилизовывать». А когда они «цивилизуются», тогда и сами поймут все выгоды нахождения в составе Российской империи. А до этого с ними нужно обходиться помягче. Вполне достаточно, если они станут вассалами империи, присягнут на верность «белому царю» и откажутся от сношений с Турцией да Персией. А в остальном — пусть живут как знают.

Не так полагал Цицианов. Этот обрусевший грузинский князь считал, что клятвы и присяги со стороны горских ханов — всего лишь пустые слова. Коварные феодальные властители Кавказа забывают о своих обещаниях при первом же удобном случае. В Азии ценят только язык силы (полагал князь), а раз так — пусть говорят штыки и пушки!

Став в 1802 году главнокомандующим на Кавказе, Цицианов повел энергичное наступление на местных князей. Он специально провоцировал их на выступления, чтобы получить повод сурово покарать.

Горные твердыни кавказских феодалов падали одна за другой, что вызвало сильное беспокойство в соседней Персии. Персы считали земли Дагестана и Азербайджана своей зоной влияния. Уступать эту зону русским они не собирались.

Энергичный генерал

Последней каплей стал штурм Гянджи (на территории современного Азербайджана). Крепость пала в январе 1804 года. Персы решили, что наглость гяуров больше терпеть нельзя. Весной 1804 года персидский шах двинул свои орды на Кавказ. Началась Русско-персидская война. Вполне возможно, что Цицианов смог бы победоносно закончить эту войну. Но в феврале 1806 года князя убили при осаде Баку. Назначенный на смену Цицианову пожилой генерал Иван Гудович был типичным представителем «просветительской» школы XVIII века. Он отказался от активных действий, предпочитая переговоры и уговоры.

Преемники Гудовича на посту главнокомандующего — вялый генерал Александр Тормасов и итальянский авантюрист маркиз Паулуччи — нисколько не изменили ситуации. К началу 1812 года стало ясно, что с персидской войной надо что-то решать. Русские войска уже который год топтались без особого успеха, в то время как на европейском фронте уже назревала решающая схватка с Наполеоном. В такой момент не хотелось тратить силы и средства на нескончаемую войну с Персией.

В феврале 1812 года на Кавказ прислали нового командующего — генерала Николая Ртищева. В Петербурге от него требовали ощутимого результата. Надо отдать должное уму генерала. Командующий нашел в себе смелость поступиться самолюбием. Понимая, что сам он не обладает полководческими талантами, Ртищев отдал всю власть в руки своего энергичного подчиненного — 30-летнего генерала Петра Котляревского.

Котляревский, можно сказать, вырос под знаменами Цицианова. Еще юношей он сопровождал князя во всех походах, участвовал в знаменитом штурме Гянджи. Кстати, там его, раненого штабс-капитана, вынес на руках молодой офицер Михаил Воронцов — будущий знаменитый новороссийский губернатор и адресат ядовитых эпиграмм Пушкина. После этого Котляревский и Воронцов стали друзьями на всю жизнь.

Излишне говорить, что Котляревский был насквозь пропитан цициановской идеологией: вместо тысячи слов лучше один раз хорошенько ударить. Именно это он и сделал — смело устремился на неприятеля.

Битва в ночи

У персов было 30-тысячное войско. У русских — чуть более двух тысяч солдат. Но Котляревского это не смутило. Подобно древним спартанцам, русский генерал не спрашивал, сколько врага, а спрашивал, где он.

Главное сражение состоялось 19-20 октября 1812 года при Асландузе. Перед боем Котляревский обратился к своим солдатам: «Братцы! Нам должно идти за Араке и разбить персиян. Их на одного десять, но каждый из вас стоит десяти, а чем более врагов, тем славнее победа. Идем, братцы, и разобьем!»

В ночь на 19 октября русский отряд скрытно перешел реку Араке. Во время переправы одно из орудий свалилось в обрыв. Солдаты стали с ним возиться. Котляревский подъехал к ним и сказал: «Эх, братцы, если будем хорошо драться, то и пятью орудиями побьем персиян, и тогда, вернувшись, вытащим это, а если не вернемся, то оно нам и совсем не нужно».

Атака началась в 8 часов утра. Русские как снег на голову обрушились на персов. Все попытки оказать сопротивление провалились, персидским воинам пришлось спешно спасаться бегством. Они отступили к Асландузскому броду и там заняли круговую оборону.

Котляревский решил днем сделать передышку, а финальную атаку перенести на ночное время. Вечером перед боем был отдан приказ: пленных не брать.

В ночь на 20 октября, соблюдая полную тишину, русские вплотную подошли к персидским позициям и с трех сторон бросились в штыковую атаку. Персов вновь обуяла паника, и они бросились в беспорядочное бегство. Вослед беглецам Котляревский пустил казачьи отряды, которые косили отступавших, как траву. Огромная персидская армия перестала существовать. Тысячи персов были заколоты и изрублены, остальные рассеялись по окрестным горам и селениям.

По легенде, на месте битвы насчитали 9 тысяч персидских трупов. Но Котляревский прекрасно знал психологию чиновников военного министерства. Он приказал адъютанту, готовившему победную реляцию в Петербург, указать в докладе гораздо меньшее число — 1200 убитых врагов. В ответ на недоуменный взгляд офицера Котляревский лишь усмехнулся: «Напрасно писать девять тысяч — не поверят».

Крепкий орешек

Теперь у персов оставалась последняя надежда — азербайджанская крепость Ленкорань. Пока крепость находилась в персидских руках, все завоевания русских в регионе были непрочны. Ведь в любой момент персидская армия могла начать наступление на Кавказ, используя Ленкорань как точку опоры.

Котляревский понимал, что эту точку опоры нужно выбить из-под ног персов. Взятие Ленкорани неминуемо будет означать конец войны — персы пойдут на мировую. Так полагал Котляревский. Эта надежда генерала, как мы увидим в дальнейшем, полностью оправдалась.

Крепость Ленкорань была крепким орешком. Ее хорошо укрепили английские инженеры. Британия уже тогда проводила политику сдерживания России. Лондон охотно помогал и Турции, и Персии, да и в принципе любому, кто изъявлял желание бороться с Россией на Кавказе и вообще в Азии.

«Большая игра» еще не началась, но ее первые звоночки уже были отчетливо слышны («Большой игрой», напомним, прозвали многолетнее соперничество России и Англии за обладание Центральной Азией, разгоревшееся во второй половине XIX — начале XX века).

В Ленкорани засел большой гарнизон — почти четыре тысячи человек. Воины персидского шаха были вооружены английскими ружьями и пушками. Все они выражали готовность умереть, но не пустить гяуров в Ленкорань.

Командующий гарнизоном — Садых-хан — получил строгий приказ из Тегерана: ни шагу назад! Стоять до последнего! «Даже если горы пойдут на тебя — держись», — писал коменданту крепости царевич Аббас-Мирза, наследник персидского престола.

В конце декабря 1812 года Котляревский подошел к стенам Ленкорани. С ним было менее двух тысяч человек (часть воинов он уже потерял в битве при Асландузе). И ему предстояло бросить вызов вдвое большему вражескому войску, укрытому к тому же за мощными фортификационными сооружениями. Ситуация, до боли напоминавшая Измаил 1790 года. Суворов тогда не отступил перед риском — и победил. Котляревский тоже не стал отступать.

Сначала — по всем правилам — Котляревский предложил неприятелю сдаться, указывая на то, что основные силы персов уже разбиты при Асландузе и Ленкорани ждать помощи неоткуда. Садых-хан ответил с достоинством: «Напрасно вы думаете, генерал, что несчастие, постигшее моего государя, должно служить мне примером. Один Аллах располагает судьбою сражения и знает, кому пошлет свою помощь».

Отказавшись сдаваться, персидский командующий обратился к гарнизону и всем жителям Ленкорани. В воззвании Садых-хан сравнивал русское войско с бешеным волком, который «по взятии крепости, ожесточившись и свирепевши никому не даст пощады и не оставит в живых никого, даже детей и женщин». Поэтому надо драться до последнего.

Новогодний штурм

Русский генерал тоже выпустил приказ. Первым делом Котляревский сообщал солдатам, что принял решение штурмовать город. «Отступления не будет, — предупреждал командир, — нам должно или взять крепость, или всем умереть». Если кто струсит во время штурма, «то будет наказан, как изменник, и здесь, вне границы, труса расстреляют или повесят, несмотря на чин».

Также смерть будет ждать тех, кто бросится на добычу прежде окончания штурма. Впрочем, наряду с кнутом генерал сулил своим воинам и пряник: «По окончании же штурма приказано будет грабить».

Котляревский не скрывал, что противник силен. «Так докажем же ему, храбрые солдаты, что русскому штыку ничто противиться не может. Не такие крепости брали русские и не у таких неприятелей, как персияне!»

В самый Новый год, в ночь с 31 декабря 1812 года на 1 января 1813 года, русские колонны пошли на приступ. Персы, конечно, уже были во всеоружии. Ни о какой внезапности не могло идти речи. Как только колонны тронулись с места, по ним из крепости открыли шквальный артиллерийский и оружейный огонь.

Невзирая на потери, русские солдаты стремительно достигли стен Ленкорани, приставили лестницы и полезли наверх. Сверху на них летели пули, гранаты, камни, лилась кипящая смола. Почти все офицеры, которые шли впереди колонн на приступ, воодушевляя солдат, были убиты или ранены. Тех же солдат, которым удавалось забраться на верх стен, персы подымали на пики.

Генерал Котляревский лично руководил штурмом. Он уже был ранен пулей в ногу, но стоял и отдавал приказания возле самых стен.

Вдруг он увидел, как одна из штурмующих колонн заколебалась: персы убили ее командира, подполковника Ушакова. Не теряя ни секунды, Котляревский бросился к колонне. «Сюда, ко мне!» — закричал он. И лично повел солдат на штурм. Но тут две персидские пули попали в лицо русскому командующему, раздробив челюсть и выбив правый глаз. Котляревский рухнул на землю. Однако потеря командира еще более ожесточила солдат.

С яростными криками они ворвались в крепость. Началась резня.

Персидские хроники в таких цветистых выражениях описывали побоище: «При штурме Ленкорани бой был так горяч, что мышцы рук от взмахов и опусканий меча, а пальцы от беспрерывного взвода и спуска курка в продолжение шести часов сряду были лишены всякой возможности насладиться отдохновением».

А персидский историк Теймур-бек (автор далеко не беспристрастный) писал: «Всякое живое человеческое существо, встречавшееся на пути рукопашной битвы, погибло под штыками и шашками свирепевших солдат».

Никто не спасся

Скорее всего, рассказы про истребление всех жителей Ленкорани являются, так сказать, поэтическим вымыслом. Но вот персидских военных действительно не щадили. Гарнизон Ленкорани был истреблен полностью.

Часть персов пыталась спастись вплавь, бросившись в реку. Но там их расстреливали выставленные на прямую наводку два русских орудия под прикрытием 80 стрелков. От русских пуль и картечи не ушел ни один перс. Позднее в крепости насчитали 3737 трупов. Еще какое-то число защитников утонуло в реке. Погиб и сам персидский командующий Садых-хан.

Наполеон как-то сказал об одном из своих сражений: «Это была превосходная битва: из всей неприятельской армии не уцелел ни один человек». Победа Котляревского явно понравилась бы великому корсиканцу.

Но для самого Котляревского этот триумф стал последним.

Его изувеченное тело достали из-под груды трупов. Генерал выжил, но был жестоко покалечен. Ни о какой дальнейшей службе, конечно же, не могло быть и речи. Сразу после выздоровления (относительного) он вышел в отставку.

Но главное дело — пусть и ценой своего здоровья — генерал Котляревский сделал. После штурма Ленкорани потрясенная Персия заключила мир. Условия Гюлистанского мирного договора, подписанного в октябре 1813 года, закрепили на бумаге феноменальный успех русского оружия.

Персия уступала России почти весь Азербайджан. Шемаха, Гянджа, Ленкорань, Кюрдамир, Шуша становились городами Российской империи. А главное — российским становился Баку, а также все прилегающее азербайджанское побережье Каспия.

Пройдет несколько десятилетий, и под Баку обнаружат богатейшие запасы нефти. И в течение почти что целого века (до начала разработки поволжских и сибирских месторождений) именно бакинские нефтяные скважины будут питать топливом всю российскую и советскую экономику.

Но тот, кто принес России нефтеносный Баку, — генерал Петр Котляревский — всего этого, конечно же, не узнает. После выхода в отставку изувеченный генерал прожил почти сорок лет. Но годы эти не были легкими: Котляревского регулярно мучили ужасные боли, которые он переносил со стоическим терпением.

«Кавказский Суворов» умер в октябре 1851 года. Но имя бесстрашного героя Асландуза и Ленкорани навсегда останется в летописях российской военной истории.

Марат КУРАМШИН